Через пару дней после возвращения в Москву Молотов пригласил меня в Кремль. Я писал об этом своему министру иностранных дел:

«Из моих телеграмм ты знаешь, что 22.08 Молотов пригласил меня в Кремль. Как и всегда, он был со мной исключительно любезен. Но впечатление от беседы отнюдь не было положительным. Прежде всего беседа подтвердила, что между Советским Союзом и Финляндией нет доверительных отношений, и здесь существует большое недоверие к нам. Чем всё это закончится, не знаю».

Сначала Молотов любезно поинтересовался моим самочувствием, ходом поездки, после чего я передал ему предложения по Аландским островам. Он сказал, что как раз об этом хотел поговорить со мной. Мы прошлись с ним по статьям, и Молотов обещал вернуться к этому вопросу позднее.

После этого я сказал, что поскольку я сейчас у него, то хотел бы рассказать, что узнал об «Обществе дружбы», и попросил какое-то время послушать меня. У меня была заготовлена небольшая памятка, которая содержала следующие пункты:

А. Я заметил, что сегодня все слои финского народа стремятся к хорошим отношениям с Советским Союзом.

Б. В Хельсинки хотят сделать деятельность «Общества дружбы» организованной и поставленной на регулярную основу.

В. Общество будет зарегистрировано после того, как в его устав будут внесены некоторые дополнения, после чего оно сможет работать свободно, так же, как и все другие объединения, естественно, при условии соблюдения законов.

Г. Чтобы Молотов понял, в чём же состоит причина негативного отношения к обществу, попросил разрешения привести некоторые факты, тем более, как я заметил, Молотов любил именно конкретные факты.

В деятельности Общества наблюдаются такие проявления, которые не всегда уместны, а частично носят такой характер, что не могут быть допущены. На мероприятиях Общества грубо ругают правительство, премьер-министру направлено письмо, содержание которого частично таково, что не может быть принято.

Д. Среди членов Общества, в том числе на ответственных постах, есть неуместные лица, в том числе обычные преступники. Я сказал, что вице-председатель общества имеет две судимости за кражу и одно – за избиение. Далее сообщил, что из полученных мною документов следует, что два члена общества также имеют судимость за кражу, обман и хранение краденого имущества.

Молотов сказал: «Мы не ведем следствие». Ответил: «Конечно, нет». Я лишь хотел дать ему, Молотову, правильную картину ситуации, а его дело – оценить ее, и попросил ещё послушать меня.

Е. Продолжил: Общество своей деятельностью нарушает общественный порядок. В официальных документах я видел, что на его демонстрациях кричат: «Долой правительство!» («Это самый невинный из выкриков», – сказал я полушутливо и посмотрел искоса на Молотова. Он рассмеялся. Этот старый революционер и сам не раз кричал «долой!» и свергал правительство). Далее: «Через две недели мы покажем, на что способны». «Через две недели на Хельсинки будут падать бомбы в 1 тыс. килограммов» (добавил: «Это уже весьма серьёзно»), «Осенью в Финляндии будет другой порядок», «Наша месть будет кровавой» и т.д. Далее, 29.07 они кричали: «Полиция не смеет ничего нам сделать, за нами Советский Союз!» Вице-председатель Общества призывал демонстрантов к борьбе с полицией. Я сообщил, что в Турку 7.08 во время демонстрации были ранены 23 человека из 11, то есть почти половина, полицейские.

Ж. В деятельности Общества наблюдаются также провокационные моменты. Общим местом стало распространяемое утверждение, что правительство хочет привести Финляндию к новой войне, что является грубой ложью. Распространяются всевозможные слухи, например, такой: скоро Советский Союз захватит важнейшие железнодорожные магистрали и узлы в Коувола, Котка, Риихимяки, Тампере, Вааса, Турку, Хельсинки. По ним прибудет много советских поездов с солдатами, а также будут – воздушный десант, самолёты и даже флот. Утверждают, что скоро Советский Союз захватит Финляндию. В заключение добавил: представьте, какое впечатление такие речи и слухи производят на финнов.

Я счёл наилучшим выложить всё сразу, поскольку Молотов слушал меня, правда, без особого удовольствия.

Когда я закончил, Молотов вновь сказал: «Это не следствие», и продолжил, что людей, мол, обвиняют в разных грехах, то есть ему не хотелось верить мне.

Затем Молотов перешёл в наступление. Он сказал: «Да, финский народ хочет дружбы с Советским Союзом, но в правящих кругах страны нет искреннего стремления к дружбе. Вы – единственный, кто хочет хороших отношений между Советским Союзом и Финляндией, но Вы – только один человек, и Вы не в состоянии добиться этой цели. Правительство занимается двуличной деятельностью, заявляет, что выполняет мирный договор, а на самом деле в правительственных кругах говорят: “Тот не финн, кто признает Московский мир”». (Ранее Молотов говорил Бохеману, что слышал это от одного бывшего члена правительства.) Это Молотов произнёс три раза, подчеркнув значение слов поднятием руки. Я ответил: «Это невозможно. Правительство и я придерживались и продолжаем придерживаться одного мнения». Сослался на выступление Рюти. Молотов прекрасно знал, что во всех вопросах мы удовлетворяли пожелания Советского Союза. В заключение я спросил, не может ли он сказать мне точнее, откуда взялось так часто повторяемое им утверждение, которое не соответствует действительности. Молотов ответил, что не может сказать ничего иного, кроме как то, что «к сожалению, это утверждение – правда».

Затем Молотов указал на наши укрепления у Ханко и на новых границах, заявив, что их возведение не свидетельствует о дружественном отношении к СССР. Он сказал, что в финских военных кругах разжигается ненависть к Советскому Союзу. В отношении укреплений я повторил Молотову то, что говорил раньше, а именно, что независимое государство должно заботиться о своей обороне. Я отрицал, что среди военных существует ненависть к Советскому Союзу. Мы, и военные, и остальной народ, хотим мира и добрососедских отношений с СССР. Добавил, что, будучи в Хельсинки, много беседовал с нашим первым солдатом, маршалом Маннергеймом, и «могу заверить Вас, что он сейчас так же за хорошие отношения и за мир, как и осенью прошлого года, до войны». Молотов сказал, что знает, что осенью Маннергейм был против войны, но добавил что-то вроде «а как сейчас, я не знаю». Я на это: «Уверяю вас».

Пару раз Молотов не очень внятно проговорил что-то вроде того, что мы, мол, рассчитываем, что в связи с нынешней большой войной может произойти кое-что выгодное для нас. Я спросил, что он имеет в виду, но он лишь повторил свои слова. На это я сказал, что слышу подобную мысль впервые.

Далее Молотов заявил, что Таннер лишь отошёл в «тень», в большое кооперативное объединение «Эланто», где продолжает работать против Советского Союза. Ответил, что «Эланто» – частное предприятие, в котором Таннер длительное время был директором, и