С разных сторон я слышал, что высоким советским господам неприятно, что их братьев по духу держали в Финляндии как париев, в особом положении. В Москве, в благожелательных для Финляндии кругах, высказывали опасения, что для советских правителей это может стать делом чести. А это уже было опасно. Меры государственной власти в отношении «Общества дружбы» следовало бы ограничить так, чтобы привлекать его к ответственности только в случае незаконных действий с его стороны. Примерно такие мысли я высказывал на переговорах в Хельсинки.

В то время как раз стоял вопрос о регистрации Общества. Ему было сообщено, что регистрация будет произведена в случае, если в устав будет включено положение о том, что членами Общества могут быть только добропорядочные и совершеннолетние лица. Первое требование, на мой взгляд, было приемлемо. Что касается возрастного ограничения, то в этом плане Обществу должны предъявляться те же требования, что и к другим политическим объединениям, чтобы оно не могло говорить о каком-то особом обращении. Подчеркнул, что Общество должно работать на тех же условиях, что и другие подобные организации. Его влияние можно было бы нейтрализовать с помощью пропаганды… Руководство Общества, однако, отказалось от внесения изменений в устав, и в регистрации ему было отказано.

Рассказал Таннеру о высказываниях Молотова в его адрес. Таннер, относительно которого советский посланник в Хельсинки также имел беседу с министром иностранных дел, сообщил, что он уже решил выйти из правительства и теперь приступил к реализации этого решения. Таннер был согласен со мной, что деятельности «Общества дружбы» следует противопоставить «духовное оружие», но счёл и действия полиции необходимыми.

В Хельсинки посетил советского посланника Зотова, с которым у меня был двухчасовой разговор. Заверил его, что в Финляндии существует общее стремление к улучшению отношений с Советским Союзом, и теперь надо добиваться конкретных результатов. Молотов говорил мне много раз, что все вопросы между Финляндией и Советским Союзом решены Мирным договором, и Советский Союз не намерен вмешиваться во внутренние дела Финляндии. Если будем придерживаться этих принципов, то отношения между нашими странами могут стать хорошими.

Зотов согласился с этой позицией, но повернул разговор к «Обществу дружбы», заявив, что ему представляется нелогичным, когда препятствуют деятельности общества и в то же время говорят о желании иметь хорошие отношения с Советским Союзом. Он сослался на заявление Рюти о том, что правительство не допустит коммунизма, опасается «коммунистической заразы», и что деятельность Общества нанесла бы ущерб добрым отношениям. Поэтому эта деятельность должна быть прекращена. В Финляндии не хотят судьбы Балтийских государств. На это Зотов сказал, что Общество выступает не за коммунизм, а за дружбу с СССР. В демократической стране это должно быть разрешено. Советский Союз не намерен подстрекательскими методами навязывать свой строй Финляндии, если финский народ этого не хочет. Цель Общества – культурное сближение и знакомство друг с другом. Собрания Общества проходят хорошо, на них присутствует полиция, но на улицах появляются провокаторы. Если бы Обществу позволили свободно проводить свои мероприятия, то никаких печальных инцидентов не было бы. В Советском Союзе с удовлетворением воспринимают возникновение подобных «обществ дружбы» и не понимают причин ограничения их деятельности. Финское общество очень популярно в Советском Союзе. Создание правительством так называемого Комитета профессора Хямяляйнена приветствуют в Советском Союзе. Посланник высказал надежду, что этот Комитет будет положительно относиться к Обществу. Результат работы комитета как раз и будет зависеть от его позиции в отношении «Общества дружбы»7.

На это я ответил, что если бы «Общество дружбы» выступало только за дружбу и хорошие отношения с Советским Союзом, то никто ничего бы не имел против него, но я слышал, что на собраниях Общества раздаются грубая брань в адрес правительства, угрозы бомбардировок, войны и т.п. Всё это выглядит прямо противоположным заявленным целям. Зотов отрицал это, назвав деятельностью провокаторов. Наконец Зотов остановился на речи министра Фагерхольма в Стокгольме, которая как бы служила ответом на выступление Молотова и не очень подходила к текущему моменту. Фагерхольм говорил о троянском коне и о «пятой колонне», которая будет разбита.

На заседании правительственной комиссии по иностранным делам, где я делал доклад о своих московских наблюдениях и о беседе с советским посланником в Хельсинки, развернулась широкая дискуссия о политическом положении страны и о некоторых открытых вопросах. Решили также, что премьер-министр Рюти безотлагательно выступит по радио с оценкой финляндско-советских отношений. В этом выступлении 18 августа Рюти открыто заявил, что «мы, финны, реалисты, мы признаём факты и исходим из существующих условий. Так что, мир, каким бы трудным он ни был для Финляндии, раз уж он заключён, то безоговорочно одобрен, и на его основе мы начали строить отношения добрососедства». Назвав вопросы, которые после заключения мира были урегулированы или находятся в стадии урегулирования, Рюти заявил, что все эти переговоры имели одну цель: развитие отношений добрососедства и решение открытых вопросов путём переговоров в интересах обеих стран. Он отметил развитие экономических связей на основе недавно заключённого торгового соглашения, а также культурных обменов, для планирования которых был недавно создан специальный комитет. В связи со словами Молотова в его речи о том, что развитие отношений между двумя государствами зависит от правительства Финляндии, Рюти сослался на своё разъяснение по поводу ещё открытых вопросов в финляндско-советских отношениях, после чего подчеркнул, что Финляндия делом доказала, что искренне и без всяких предрассудков стремится к установлению сотрудничества с СССР. Он также отметил, что Финляндия честно проводит политику мира и за этой политикой стоит весь финский народ.

Когда я ещё был в Хельсинки, президент Каллио попросил меня оставаться в Москве и после того, как мне исполнится 70 лет в конце ноября того же года. Он без моего ведома принял решение, требуемое законом о выслуге лет. Ответил, что я собирался выйти в отставку в октябре. Но также и члены правительства сочли, что моя отставка была бы нежелательна в подобное критическое время. «Так что у меня нет иного выбора, кроме как пока оставаться на своём месте. Так сбылась старая финская пословица: не давай дьяволу мизинец, а то он всю руку откусит», – записал я в своём дневнике.

Завершив переговоры в Хельсинки и, в частности, основательно ознакомившись с переданным мне в МИДе объёмным официальным досье на «Общество дружбы», я вместе с супругой направился в обратный путь через Стокгольм, где настроения по поводу Финляндии по-прежнему оставались весьма