— Рой? — недоуменно произнес мальчишка, исчерпав весь небогатый набор доступных звуков.

— Энди, — Маккена молча шевелил губами. У него не получилось даже прошептать его имя.

— Ты? Как ты здесь…, — парень изо всех сил собирал себя хоть в какой-то логический порядок, а потом как-то разом передернул и сказал, — Глупый вопрос. Надеюсь, ты получил деньги?

— К несчастью, да.

— Как ты нашел меня? — он прошел вглубь комнаты, взял со стола сигареты и закурил.

Тяжелый никотиновый запах. Как тогда. В прошлом тысячелетии. И опять держит сигарету большим и указательным пальцами. Это грубо для него, но он всегда так делал.

— Миссис Эдда была весьма любезна.

— Дженни? Ты был у нее? Почему она мне не сказала вчера? Хотя, идиотский вопрос. Не отвечай. Сам разберусь. То-то я вчера не мог понять, что с ней творится. Ладно. Давай о деле. Надеюсь, я окупил все твои издержки?

— Энди, — начал Маккена и заблудился в четырех буквах.

— Если это все, Рой, то, прости, у меня клиент. Не люблю заставлять себя ждать.

— Я — твой клиент.

Парень растерялся. Это было слишком заметно. Впрочем, он и не пытался скрывать. Не вышло бы все равно, приложи он к этому усилия целого мира.

— Что ж, мне без разницы, — Энди старался говорить безразлично. – Ты, так ты. Идем.

— Предпочту остаться здесь, - Рой, наконец, зацепил тросом свой съезжающий с горы грузовик и потянул.

— Я не трахаюсь в своей постели.

— Энди, не старайся делать вид, что тебе все равно. Я ведь не слепой…

— Господин Маккена, — перебил парень. — У нас краткосрочный договор. Вы платите деньги, я предоставляю услуги сексуального порядка. Чувства, эмоции и тому подобное условиями этого договора не предусмотрены. Чистый бизнес. Деньги — удовольствие.

— Для кого?

— Не для меня, это точно.

— Энди, что же ты сделал? Что ты сделал со своей жизнью?

— Что я сделал? Со своей жизнью? Интересный вопрос. Изволь, Рой. Отвечу тебе по порядку. Я принял все, что ты дал. Я сделал все, как ты хотел. И я чист перед тобой. А что касается моей жизни… Ты даже не выгнал, ты попросту вышвырнул меня вместе с этой моей гребанной жизнью и теперь, прости, но не твое это дело, что я на х… с ней делаю.

— Прости, Энди! — Маккена подался к парню, но тот отступил.

— Еще в больнице я сказал тебе, что мне не за что тебя прощать. Ты дал мне великолепный урок. За все надо платить. Даже надежды стоят денег. И, как оказалось, немалых. Но я не жалею. День за днем я освобождался от всего, что у меня было. Только теперь я понял, что потерял больше, чем имел. Все уходило, и я лишь мог просто на это смотреть. Время шло и забирало у меня все это. Так я освобождался от дома, счастья, от надежд и желаний. Ушла жизнь и человеческое достоинство. Тело попрано, и в душе пустота. И так изо дня в день, теряя и теряя, я превращался в самого свободного человека на свете. Мне плевать на эту жизнь, я не должен ни ей, ни тебе, ни кому-либо еще…

— Как же ты выжил?

Энди усмехнулся. Только теперь Маккена заметил шрам на верхней губе парня. Мальчишка стоял так близко, что протяни руку и коснешься, но так далеко, что не хватит жизни преодолеть расстояние. Энди нужно время, чтобы ответить на этот вопрос. Но ответа нет. Его не было раньше, и его не будет позже. Его не будет никогда, потому что Энди не выжил.

— Я не выжил, Рой.

Перед Маккеной другой человек, и он чувствует это. Тяжелый взгляд, словно в нем килограммы гнетущего отчаяния. Чуть приподнятый в позу обороны подбородок. Опущенные уставшие плечи. Падший ангел, впитавший тонны людского порока. Всего три года, и мальчик, сказавший главную фразу жизни Маккены… Не стоит этого делать. Но сам он сделал, потому что решил, что стоит. Рой не знал еще, что и стоило это куда больше, чем он получил взамен. И никто, ни он сам, ни Тиа, ни Капли Дождя не знают, какова на самом деле цена. Каждый доллар, цент, полцента, за который мальчишка платил своей обезображенной жизнью.

— Ладно, — вдруг слишком холодно произнес Энди. — Время идет. Итак. Что именно вы желаете, господин Маккена? Я, конечно, еще помню, как вам нравилось, но, поскольку вы платите, то вправе пожелать что-то еще. Ну, что? Вы предпочтете сверху или снизу? Как? Стоя, лежа? Особые пожелания? Игры? Извращения? Заказывайте.

Это было жестоко. Не касаясь еще, Энди уничтожал уже. Острые тонкие лезвия прошли сквозь Роя, нашинковав на пласты, а после на полоски, и Маккена понял, что его нет. Мальчишка растер его в пыль. Он только что заплатил деньги за того, кого любил больше всего на свете, а Энди предлагает ему решить теперь, извращенец он или нет. Сверху, снизу… Он уже внизу, и этого много для него. В горле месиво. Не то слова, не то мысли.

— То есть за деньги, ты сделаешь все, что…

— Да. Ничего сверх того, чего бы я уже не прошел, вы, вряд ли, изобретете. Одно условие. Надеюсь, Дав предупредил. Я не целуюсь в губы.

— И даже со мной?

— А вы, господин Маккена, разве чем-то отличаетесь от других?

— Я люблю тебя.

— Бред! Я чуть ли не каждый день слышу это, но разве это хоть что-то значит? Даже, если предположить, что любовь существует, это опасная игра, а я в такие игры уже года два, как не играю. Любовь — такой же товар, как и все остальное, и она так же легко продается и покупается, как и все остальное.

— Когда ты успел так измениться, Энди?

Энди еще раз усмехнулся. Дерзко. Сально. Словно демонстрировал свое превосходство.

— Меня изменил ты, хотя… Прошло время, но разве что-то действительно изменилось? Ты — состоявшийся, известный фотограф. Я — человеческая грязь. Кажется, ты относишься к проституткам именно так? Одна только разница. Я теперь стою много дороже против тех двадцати долларов из жалости, которыми ты меня оценил.

— Слишком убогая обстановка для бога секса, — вдруг ответил Маккена, показательно обводя глазами комнату.

Энди воспринял это, как пощечину. Уж кто-кто, но не Рой! Как он мог такое сказать? Он, который знает истинную причину.

— Да, — ответил парень, понизив голос. — Ты прав. Я не нажил ни живота, ни мебели, но кто, как не ты знаешь тому причину. Она не давала мне покоя. Преследовала даже во сне. Аппаратура и Стив. Все то, что ты так любил. Только вот меня не оказалось в этом бесконечном списке. Я ведь сказал, что верну долг. Отработаю и верну. Я вернул, Рой. Почти все, что ты так любил. Надеюсь, со Стивом все хорошо. Он — мудрый человек, и действительно любит тебя…

— Откуда такая сумма?

Энди ответил не сразу. Сначала снова закурил и помолчал немного.

— Несложный подсчет. Сто пятьдесят тысяч — аппаратура. Ты говорил, что я обхожусь тебе от двух до трех тысяч в месяц. Умножь это. Двадцать долларов из жалости, за то, что ничего я не умел, в среднем по пять раз в день. Сотка. Больница, когда я ломал ногу. Поездка в Мексику… все не имело значения, но сорок долларов… Когда я очнулся в вагоне на станции, я понял, что не чувствую ничего, только боль и голод. У меня не было ничего, кроме отчаяния и промокшей одежды, но в кармане… там оказалась карточка и десять долларов. Это было все, на что я мог рассчитывать. Я был избит и так болен к тому времени, что едва дотащился до станции. Я купил чай и булочку, и это дало мне немного сил. Я понимал, что нужно найти работу и… мне было так больно, что я не мог даже думать. Я спрятал карточку во внутренний карман, чтобы не выронить случайно те деньги, что на ней оставались. Там ведь было совсем немного, верно? Я шел полночи, надеясь, что найду лекарство, и оно хоть чуть-чуть вернет мне силы, но… Карточка была заблокирована. Почему, Рой? Я почувствовал себя вором, словно украл у тебя этот чай и эту булочку. Еще днем я надеялся выжить, а ночью понял, что не имеет смысла. Я бы все равно не смог. Но прошло время, и я смог оправдать все твои поступки. Все, кроме этого. Два года я безответно мучился этим вопросом. Почему, Рой? Ответь мне.

Маккена не мог ответить. Энди вырвал его душу. Грубо. Без наркоза. Одним рывком. Парень видел, как бледнеют и дрожат губы Роя, но… он хотел услышать ответ.

Такой простой вопрос. Такой сложный ответ. Два года назад ему было проще разорвать мальчишку, разметать