Шрифт:
Закладка:
— Я ненавижу вас! — крикнула она вслед, но Рой повернулся и ответил:
— Спасибо.
Рой не помнил, как доехал до клуба. Он потерял себя еще в гостиной Дженни. Что дотащилось до машины, что нажимало на педали и крутило руль, он не знал. Не помнил. Рядом на сиденье распухало понимание, что приезжая сюда в прошлый раз он прошел где-то рядом с Энди, но не встретил, разминулся с ним. Не почувствовал. Просто прошел мимо. Что-то громко хлопает в душе. Ободранный, растрепанный лоскут на холодном пьяном ветру.
В клубе не протолкнуться. Маккена отметил, хотя и бессознательно, что даже у Стива, пожалуй, редко бывает такое скопление народа, но Рой ощущал одиночество. Его сердце словно на привязи тащилось за ним и скулило, а внутри — все то же опустошение и песчаный ветер. Люди на танцполе кажутся слипшейся бесцветно-серой массой. Взгляд Маккены скользит сквозь них, словно по пустому месту. Полутемная сцена. Шесты. Они — как обреченность. Колья. Дротики. Вся его жизнь пробита ими. Стив. Энди. Каждый вогнал в него по своему шесту, и теперь их не вытащить. Это — смерть, он ведь истечет кровью. Глоток виски чуть приводит в чувства, и слова миссис Эдда начинают приобретать тяжесть. Поднимается чудовищное волнение. Оно раскачивает амплитуду, взболомучивая внутриоболочковое вещество клеток. Мембраны дребезжат, выбивая из ядер нейтроны, протоны или что там еще есть. Ожидание преобразуется в тошноту, алкоголь выпаривается, и Рой понимает, что ему нехорошо. В голове в разные комбинации складываются три слова. Проститутка. Торгует. Собой. Страшная смесь густеет, осаждаясь в сознании.
Скачки музыкального грохота стихают, замещаясь неистовым визгом толпы. Со стороны диджея вскидывается прожекторный луч и начинает неистово метаться по головам посетителей. Раздаются звуки джазовой композиции. Джуниор Веллс. Рой вздрогнул. Блюз, который так нравился Энди. Маккена вспомнил, как мальчишка спорил со Стивом, доказывая, что музыки эротичнее блюза вообще не бывает. Веллс нравился Энди, и Рой временами заставал парня за делами в обрамлении его композиций. На сцену высыпает группа танцоров. Уличные мальчики. Таких много везде. Они сбиваются в стаи, демонстрируя на расстеленных картонках свое танцевально-акробатическое мастерство. Толпа в экстазе, Маккена в изумлении. То, что они делают, не сочетается со стилем музыки, но они делают, и это идеальное сочетание. Танец — адская смесь стилей. Тот, кто это так мешал, сильно рисковал, но… черт возьми! Он точно знал, что делает. Это почти то же самое, что переплетать жесткую металлическую спираль с нежной шелковой лентой. Ар-н-би с ядрами верхнего брейка, тектоник вперемешку с реггетоном, нижний брейкданс с издевками. Рой решил, что это — лучший стриптиз, который он когда-либо видел. Танцоры остались полуодетыми, но сексуальность перешкалила демонстрацию обнаженного тела. Это было столь вызывающе, столь возбуждающе, что трудно сказать, какие категории энергий оно более всего затрагивало. Становилось очевидным одно: вряд ли можно найти хоть что-то, что осталось бы незатронутым восхитительным возбуждением. Маккена успел подумать, что Стив потерял в жизни столько, что… он должен был это видеть. Именно он.
По полу сцены стелился тонкий туман, стекал на танцпол и таял там. Но вдруг свет погас, а музыка продолжила литься. Хрипло плавился саксофон, истекая нежностью. Гитара играла с нервами, и бисером рассыпалась ударная тарелка. Толпа заволновалась. Свист срезал пласты пространства, и Маккена услышал, как где-то визжат фанатичные женские голоса. Энди! Энди! Тонкий оранжевый луч растекся лужей у подножия пилона, неспешно лизнул его от основания вверх, замер на мгновение и взмыл, впившись в заднюю стену огромным закатным диском. На фоне него на шесте проявилась фигура. Энди. Рой не заметил, как его сердце попросту выскользнуло из груди. Если сказать, что мальчишка танцевал на шесте, это будет грубо. И весьма приблизительно. То, что он делал, был свободный полет жизни. Великолепное существо в изумительной стихии, и шест… это лишь воздушный поток, с которым оно играет. Энди вился по пилону, развлекаясь с музыкой и вожделением толпы, а после соскочил и подошел к краю сцены. Маккена увидел его совсем близко. Расстегнутая рубашка с засученными по локоть рукавами. Чуть растянутые на коленях джинсы. Он словно шел мимо, но нечаянно свернул, чтобы поприветствовать друзей. Бесконечно широкая улыбка, блестящие, уставшие глаза, россыпь сверкающих блестками капель пота… Он стоял, часто и глубоко дыша, и Рой впился взглядом в его грудь. Там внутри усыпанной разноцветием искр грудной клетки билось сердце Энди. Сердце, которое познало, что такое смерть. Парень поклонился, посылая вдаль воздушный поцелуй. Он смотрел поверх толпы, не зная, что Рой умирает в это мгновение где-то среди всех. У его ног. Как же Энди изменился. Все еще такой знакомый, родной, но уже незнакомый и чужой. Толпа зашлась воплями, а мальчишка сделал жест ладонью, и все стихло. Он разбежался, подпрыгнул, зацепился за шест и обернулся вокруг несколько раз. Казалось, это не труднее, чем обернуть вокруг пальца кольцо с ключами. Пока Маккена пытался хоть что-то понять, Энди вновь оказался у края сцены уже без рубашки и на широко расставленных коленях. Он замер, склонившись головой к полу и обхватив себя руками и тут… Рой заметил татуировку. Вот он, его ангел. Жив, прекрасен и… татуирован. Музыка вновь взлетела, увлекая за собой шоу. Вновь танцоры выполняли нечто, что трудно объяснить и описать, но оно вновь вызывало восхищение. Энди поиграл с танцами еще минут десять, соскочил с пилона и исчез со сцены. Реггетон с брейком медленно преобразовывались в классический стриптиз, и танцоры незаметно заместились рельефными стриптизерами. Шоу продолжалось, но Рой уже не видел ничего. Он ждал. Он надеялся, что в конце Энди вновь появится на сцене, но парень так больше и не вышел. Представление заканчивалось, уступая место обычному клубному развлечению. Джуниор Веллс стихал, растворяясь в танцевальной клубной музыке.
— Где я могу найти Энди? — Маккена обратился к охраннику, так и не дождавшись появления мальчишки.
— Боюсь, нигде. Скорее всего, он уехал, если только это время не оплачено именно вами.
Он набрал чей-то номер. На том конце ответили, что Энди действительно уехал.
— И дорого стоит визит к нему?
— Зависит от времени и условий.
— В среднем?
— От пяти сотен и до бесконечности. Хочешь заплатить?
— Да, — кивнул Рой.
— Сейчас вызову к тебе Дава.
— Не сейчас, раз товар, который я намерен купить, временно отсутствует на складе, — Рой говорил и понимал, что делает что-то ужасающее. Это был страх. Он боялся себя. Боялся себя выдать.
— Думаю, — заверил охранник, — он вернется где-нибудь к часу, не раньше. У него такой же, знаешь ли, ветер в заднице, как и у его мотоцикла. Вот уж счастливая пара психов.
— Надеюсь, — Рой постарался произнести это, как можно более равнодушно, — к этому времени ваш Дав будет в клубе.
— Он торчит здесь с утра и до утра. Не промахнешься.
Маккена вернулся в машину. Ехать в мотель не хотелось, и Рой решил остаться возле клуба. Нет, это вовсе не то. Он боялся пропустить возвращение Энди. Не спалось, и Рой курил. Он отчего-то вспомнил, как ждал Энди на мосту, когда хотел его найти после своего спасения. И теперь ждет, только не так, как тогда. От одной мысли о парне заходится дыхание, и душа готова сброситься с парапета. Что он скажет ему? Маккена не знал. Все слова, которые он пытался подобрать, казались пустыми и бессмысленными. Был в них какой-то не тот набор и порядок звуков, и они не выражали ничего из того, что он хотел бы сказать. Перед внутренним взором щелкали картинки, словно кто-то быстро тасовал карточную колоду. Странная колода, состоявшая из одних тузов, которые нечем крыть. Энди. Блестки на вздымающейся груди, а внутри… полоска осциллографа выдает нерешительные колебания. Сердце, стук которого Рой хочет слышать, как ничто другое. Всегда и везде. Он просто хочет слышать, как оно бьется. Такое простое человеческое желание. Маккена помнит, но теперь это другое сердце. То, которое он остановил, а кто-то чужой… все четыре минуты… чтобы оно согласилось идти. И не было никого, кто помог бы ему цепляться за эту
