внедренных невежеством». Он отказался от коронации в Кёнигсберге, удовольствовавшись почестями, полагающимися при вступлении на престол. В терминах старого европейского миропорядка можно сказать, что нынешнее превращение Кёнигсберга, столицы прусских королей, в Калининград - это его третья десакрализация. Первая - распад старого сакрально-политического порядка - произошла, когда великий магистр тевтонских рыцарей (религиозный рыцарский орден, связанный своим основанием и функционированием и с императором, и с папой) секуляризировал свою должность и земли ордена и стал светским правителем Пруссии. За вторую десакрализацию несет ответственность Фридрих Великий. Но эта десакрализованная Пруссия дала приют Канту, который в своих сочинениях пытался создать структуру, которая должна была компенсировать людям, лишенным Бога, потерю великого старого порядка.

Императоры и короли старой Европы считали себя одной большой семьей; взаимная поддержка была религиозно-политическим долгом. Карл VI взял на себя роль молодого Фридриха и имел некоторый успех. Теперь Фридрих посредством своего брака с двоюродной сестрой Марии Терезии со стороны матери вошел в семейный круг Габсбургов. Но он отверг свою жену и предоставил ей вести мучительное и безрадостное существование в изоляции, будучи лишенной поддержки.

Фридрих воплощает в себе величие и ограниченность мужчины, ненавидящего женщин. Он сильно страдал в юности от рук отца-истязателя, который угрожал убить его и в конце держал своего сына под замком. Эти переживания молодых лет заставляли Фридриха желать лишь одного - как можно скорее стать мужчиной и в максимальной степени быть им. Возможно также, что его похотливая, развратная и чрезвычайно умная мать (через Элеонору д’Ольбрёз она была потомком великих и страстных женщин Аквитании XII в.) пробудила в нем чувства любви и ненависти, которые он подавлял.

Очень мужественный Фридрих (Янко фон Мусулин подчеркивает, что ни один сколько-нибудь значимый гомосексуалист никогда не был родом из Австрии) ассоциировал Марию Терезию со всем, что было связано с женским началом, с шокирующей, позорной плодовитостью (она родила шестнадцать детей), «ненавистным» состоянием беременности, иррациональными силами ненависти. После его первой победы над ней 10 апреля 1741 г. в битве при Мольвице, во время которой у него сдали нервы, и он бежал с поля боя, в качестве текста для благодарственной службы он выбрал отрывок из Первого послания святого Павла Тимофею: «Пусть женщина учится молча со всей покорностью. Но я не допускаю, чтобы женщина учила или узурпировала власть над мужчиной, пусть молчит» (II, стихи 11 и 12).

С абсолютной уверенностью инстинктивно Фридрих наткнулся на реальное оправдание своего существования одинокого мужчины. Святой Павел требовал, чтобы женщины молчали в церкви, вследствие чего церковь стала обществом мужчин. Фридрих требовал, чтобы женщины помалкивали в Европе: царица России Екатерина, мадам де Помпадур, эта женщина в Вене. Мужчины-протестанты в Пруссии и Германии испытывали неприязнь к Марии Терезии, потому что видели в ней родоначальницу войны, убивающей мужчин (маска, под которой пропаганда Фридриха достаточно умно ее выставляла). Она была заклеймена как женщина, которая пожадничала отдать герою то, что он столь смело завоевал, - иными словами, Силезию. С другой стороны, Фридрих произвел в равной степени чудовищное впечатление на Марию Терезию (в какой-то момент он считался возможным мужем для нее). Она называла его «злобный зверь», «сосед-варвар», ennemie sans foi et sans loi (враг без веры и закона). В письме своему сыну она однажды назвала его «сценический король или, скорее, сценический деспот», то есть она считала умение Фридриха притворяться, в котором он был непревзойденным мастером, порочным распадом его личности: внешний вид был обманчивым, внутренняя реальность - лживой. Фридрих нанес ей два смертельных удара: он заставил ее отдать Силезию и обманным путем вовлек ее в позорный раздел Польши.

Людям всегда было трудно понять, почему Мария Терезия так долго пыталась удержать Силезию, которая, в конце концов, была лишь одной из многих провинций, и ее по сей день упрекают за это. Следует понимать, что, как Фридриха III и Карла V, ее воодушевляла (в самом строгом смысле этого слова) вера в то, что отдать одно-единственное право или одну-единственную территорию будет равносильно святотатству, которое повлечет за собой гораздо большее святотатство полного распада всех земель, вверенных ее власти. Она также была убеждена, что время не на ее стороне, и это убеждение разделял и ее сын Иосиф II, который всегда сознавал нависшую над монархией угрозу неминуемого уничтожения и всегда знал, что у него «нет времени».

Кому-то религиозно-политические чувства ответственности Марии Терезии по отношению к Силезии и душам ее тамошних подданных могут показаться «эксцентричными», «надуманными», типичными для Габсбургов. История Европы до 1945 г. показывает, что ее политическое чутье было верным. Утрата богатых силезских территорий вытряхнула Священную Римскую империю из эллипса, который она раньше описывала между полюсами мужчина - женщина, католик - протестант. Старая империя была «вольной», «широкой», гибкой, органичной, многоцветной; эти качества исчезли при падении. Новая Германия, которую Пруссия унесла как добычу из наследия Священной Римской империи, стала господствующей, агрессивной, бюрократической и милитаристской. Силезия стала значимым добавлением к непродуктивным владениям короля Пруссии: она была богата не только природными ресурсами, но и людьми. Именно Силезия делала возможной прусскую завоевательную политику в империи, которая со временем поглотила одну территорию за другой (привела ее к Рейну и в 1866 г. к аннексии королевства Ганновер). К тому же дорога, которой пошел Фридрих, впервые вторгшись в Силезию в 1740 г., привела прямо к Кёниггрецу и силовому исключению Австрии из империи (1866), за которым последовали потери Австрии на Балканах, после чего венгерские магнаты стали диктовать политику Дунайской монархии. Но столкновение с Россией на Балканах было еще впереди.

10 апреля 1741 г. Фридрих Прусский разгромил неподготовленных и плохо экипированных австрийцев в сражении у Мольвица. В течение следующих нескольких месяцев встречи между представителями Франции, Испании и Баварии (тайно проходившие в Нимфенбургском дворце), а также Франции и Пруссии показывают, что страны уже занимались разделом австрийского наследства.

19 июня 1741 г. Мария Терезия выехала в Прессбург (современная Братислава) на свою коронацию королевой Венгрии. Она обратилась к сословному собранию на латыни, обещая править венграми как мать, и после коронации в соборе Святого Мартина отправилась, все еще облаченная в мантию святого Стефана и с его священной короной на голове (которая для многих венгров и по сей день является символом законного правителя Венгрии), верхом на своем черном коне в великолепном конском снаряжении на холм для коронации. Vivat domina et rex noster! (Да здравствует наша повелительница и король!) Как «король» Венгрии Мария Терезия указала мечом святого Стефана на четыре стороны света: разве она не «дочь