Таким образом, возникновение и распространение христианского принципа, его борьба с синагогой, наконец, гибель храмового богослужения и продолжение контактов евреев с церковью привели к тому, что идея Мессии стала важной и значимой для еврейского сознания и центром доселе неизвестного ему идеального мира.

Раздел пятый. Два дня чудес.

§ 26. Краткое изложение сообщения Матфея и вспомогательных сообщений.

Два дня, в первый из которых была произнесена Нагорная проповедь, являются настоящими чудесными днями не только в том смысле, что они отличаются от других чудесами, но и потому, что они сами должны были иметь чудесный характер, так как иначе Иисус не смог бы совершить столько необыкновенных чудес за время, которое должно было казаться неоправданно коротким.

Когда Иисус спустился с горы после проповеди, один из отверженных попросил у Него исцеления, и Он тут же очистил его от проказы. Посланник Божий спускается с горы на равнину и в город, как герой-триумфатор: там, на высоте горы, он возвестил благословения Царства Небесного далеко за пределы земли; теперь, в окружении восхищенной толпы, он спускается, чтобы овладеть землей, благословляя, спасая и исцеляя, совершая свои милосердные дела. Войдя в Капернаум, сотник просит Его исцелить своего мальчика: Иисус исцеляет его издали; войдя в дом Петра, Он видит тещу хозяина, лежащую в лихорадке: по Своей воле Он тотчас же милует ее, а когда вечером к Нему привели множество больных, Он исцеляет их всех.

Но, увидев толпу народа, он приказал идти на другую сторону озера. По дороге к озеру к нему хочет присоединиться книжник, который рассказывает ему, что его может ожидать в обществе Сына Человеческого; другой ученик хочет похоронить своего отца, прежде чем последовать за ним — он говорит ему, что его последователи не имеют контакта с царством смерти; когда во время переправы поднимается сильная буря, он успокаивает ее одним словом.

На другом берегу, едва ступив на берег, он встретил двух одержимых, освободил их от демонов, но из-за последствий этого исцеления ему пришлось немедленно покинуть это место. Поэтому он возвращается в Капернаум, исцеляет паралитика, которого тут же приносят к нему, идет на берег озера, после спора с фарисеями зовет Матфея и, когда тот сразу же следует за ним и устраивает пир в его доме, следуют новые столкновения с фарисеями. Пока он еще беседовал со своими оппонентами, пришел начальник Иаира и попросил воскресить его дочь, которая только что умерла, и Иисус тут же исполнил просьбу и отправился к нему в дом. По дороге прикосновение к Его одежде исцелило женщину, страдавшую кровотечением двенадцать лет, а когда Он пришел в дом скорби, то воскресил ее дочь.

Когда Он снова шел, за Ним последовали двое слепых, взывавших к Нему о помощи. Он исцелил их, и не успели они отойти от Него, как к Нему привели немого, и Он вернул ему речь.

Если мы отдали должное восхищению этими двумя днями, их необычайной продолжительностью и обилием чудес, которые они породили, то со своей стороны они дают нам существенный намек на составление Евангелий. Но и после этого остается, что сообщается только об отдельных днях из жизни Иисуса, которые то более, то менее богаты происшествиями, и в конце концов доходит до того, что мы узнаем что-то более подробное только о весьма немногих днях из жизни Господа.

И так оно и есть, говорит Павел. Но разве, взывает он к нам, когда мы жалуемся, что не узнаем больше о такой богатой жизни и ограничиваемся записью очень немногих дней, разве «эта дата, что имеются полные записи только об отдельных днях, не свидетельствует о том, что такие известия почерпнуты из почти одновременных записей определенных очевидцев?» Таким образом, то обстоятельство, что евангельская история, вместо того чтобы быть рассказом о жизни Иисуса, является лишь сборником анекдотов, сообщающих нам лишь о нескольких днях, — это прискорбное обстоятельство мы должны не оплакивать, а радоваться тому, что были очевидцы жизни Иисуса, которые тем точнее, тем достовернее просвещают нас о нескольких днях, что их записи почти одновременны с событиями. В данном контексте записи называются «почти одновременными» потому, что они были написаны самое позднее на следующий день после событий, а чаще всего, вероятно, уже в течение ночи, последовавшей за ними.

Но как больно — мы еще не можем успокоиться — как печально, что эти регистраторы, так быстро закончившие работу, не сообщили нам о других днях, в которых тоже должно быть достаточно странного, что они сообщили нам только о восьми или девяти днях. Это не их вина, — отвечает Павел, — потому что «во многие другие дни не было таких наблюдателей, которые могли бы и хотели писать». Необъяснимо или, скорее, непростительно! Люди, которые могли писать и были готовы это делать, должны были довольствоваться записью одного дня или, самое большее, двух дней? Никому не придет в голову такая невозможность, по крайней мере, Павлу не удастся никого в этом убедить. Если бы такие прилежные писцы были, то опыт одного дня побудил бы их вести записи и в другие дни. Но поскольку мы не находим достоверных следов таких дневников, то никто не упрекнет нас, если мы усомнимся в том, что при жизни Иисуса был хоть один такой писец.

Сам Павел должен поддержать нас в этом сомнении, поскольку он говорит, что Матфей суммирует в своем повествовании сходные события, даже если они происходили в разное время. Но как может апологет утверждать подобное! Он не может и не должен, а в тот момент, когда он это говорит, он еще должен переиначивать слова в своих устах. Поэтому Павел говорит: «Матфей излагает историю по классам, а не только хронологически. «Не только», но и в то же самое время? То есть в тот самый момент, когда он конструирует априори и собирает сходства из самых отдаленных уголков? Но все апологеты, даже помазанные и верные, в основе своей плотские рационалисты, и даже апологет, который по природе своей рационалист, должен приходить к таким чудовищным утверждениям.

Даже когда Павел, казалось бы, пытается сказать, что Матфей «не» излагает историю в хронологическом порядке, ему приходится говорить так, что в итоге получается, что евангелист излагает историю полностью в хронологическом порядке! Это «не только» слишком сильно. Исцеление тещи Петра произошло гораздо раньше, чем говорит Матфей, согласно рассказу Марка и Луки. Однако Матфей