Всех тех, кто приходил с кулаками, Лимар выбрасывал на улицу без сознания. Всех тех, кто приходил с мечами, Лимар выбрасывал на улицу со сломанными руками. Всех тех, кто приходил с просьбами, он попросту не пускал в дом. Лишь трое за все время удостоились открытой двери. Двое из них пришли вместе.

— Лимар Гваренском, именем Верховного ангела я повелеваю тебе, пусти нас внутрь! — ясный, командирский голос очаровательной Ширрон огласил пустующую округу. Одна из ее шести рук мерно стучала в обитое железом вековое дерево, пока со скрипом петель дверь не отворилась.

Безмолвный, облаченный лишь в лохмотья, которые и одеждой трудно назвать, Лимар открыл вход в свое жилище и жестом пригласил гостей войти. Он кивнул только демону, пришедшему вместе с Верховной — ведь только Вуннара он мог поприветствовать, не нарушив возложенный на него запрет.

Министру обороны пришлось слегка нагнуться, чтобы пройти в дверной проем — и, видимо, Лимару приходилось делать точно так же.

Озираясь по сторонам, глава семьи Эованор пытался понять, как живет его боевой наставник. Вокруг нет ни мебели, ни утвари, редкие окна. Голые стены и обтесанный каменный пол. Каждая комната пустая, сколько ни смотри. Лишь одна дверь — видимо, в уборную. Лишь одно помещение с предметами — спальня с деревянной кроватью. Там же расположились артефакт, соединенный с системой водоснабжения, стакан, миска и ложка.

— Как тут у Вас… аскетично, наставник, — сравнивая обстановку со своим домом, Вуннар не мог не подумать, что сам живет, как император.

— *Благодарю, министр. Мне нечего предложить вам к обеду, потому, пожалуйста, будьте кратким*, — бывший воин даже не смотрел в сторону Ширрон. Вуннар, вероятно, пришел вместе с ней в том числе из-за положения и права надавить на старого ангела. Найти бола, знающих язык жестов, нетрудно, но выбор в этой непростой ситуации пал на Верховную… и та согласилась.

— Что ж, как скажете. Тогда сразу к делу. Прошу, помогите нам, — Вуннар склонил голову.

Лимар ничего не ответил. Он лишь с неясным выражением лица смотрел своими кровавыми несветящимися глазами на демона.

— Монстров все больше. Уже септиму ни одна ночь не проходит без тревоги. Такими темпами не то что еда — защитники кончатся. Прошу Вас, наставник, помогите нам. У нас не осталось тех, кого можно просить.

— *Ты неправ, Вуннар. Вы все неправы. Даже если вам не отвечают, это не значит, что не слышат. Теперь я это понял. Но я не могу выйти на стену, как ты того хочешь. Я поклялся не брать меч в руку — а без него я не полезнее обычного опытного бойца. Ну, или двенадцати таких, что тоже немного*, — Лимар общался жестами, а бдительная Ширрон все объясняля для демона.

«Подумать только, Верховный ангел — переводчик… Как мы до этого дошли?»

Вуннар собрал в себе силы и хотел было снова просить, но Лимар положил ему на плечо руку. Это касание заставило все тело демона напрячься, как в прежние времена, когда наставник использовал такой жест в качестве проверки на бдительность… И если ученик ее не проходил, то падал на землю от мощи учителя.

Дважды похлопав министра по плечу, ангел подошел к окну и выглянул в него с толикой грусти в глазах. Чуть погодя, он развернулся и вновь обратился к Вуннару. По счастью, древняя формулировка анафемы не запрещала общение — лишь речь.

— *Прошу, уходите. Я уже пожертвовал Империи все, что у меня было. Не осталось ничего полезного, что я мог бы еще отдать, * — ангел отвернулся от гостей, стоило ему завершить жесты. Потупленный взор выдавал в нем стыд — но Лимар не отказался от своего решения. Никогда преданный анафеме не возвращался в строй Порядка.

Ширрон не стала прощаться — так она лишь больше опечалит старого воина. Вуннар глубоко поклонился Лимару, выражая свое почтение. Оба гостя ушли.

Нельзя назвать этот визит плодотворным, но старый ангел идет на контакт. Потому Верховная в своем сердце надеялась на чудо. Пусть и была убеждена, что чудес не бывает.

Оставшись в одиночестве, Лимар посмотрел на свою ладонь.

«Сколько же времени прошло с тех пор, как я последний раз пользовался этой силой…»

Он крепко сжал кулак и с решительным взглядом посмотрел в окно.

«Тифтар… только бы ты ошибался.»

Катастрофа без имени, песни Конца

Дождь хлестал так, будто сами небеса возжелали обрушить потоп на город и смыть его существование с земель Всеотца. Молнии сверкали столь часто и ярко, что даже обычно не суеверные бола побаивались, не разгневали ли они ушедшего Обеллоса.

Крик Федры был слышен на целый район. Она вышла из комы, но на свою беду.

Под землей же тихо и мрачно. Лишь вопль, полный боли и ужаса, оглашал пещеру, заставляя каждого потомка нарсов чувствовать, как по коже бежит могильный холод.

Нелат проснулся рано утром и был не в себе. Стоило ему открыть глаза — он тут же очутился на краю гибели.

Двое зрящих в корень. Два разума и одни слова.