Шрифт:
Закладка:
10–14. Однажды царица Ахалья где-то услышала историю, воспевающую любовь Ахальи, жены Гаутамы, и легендарного Индры. Впечатлившись историей, Ахалья влюбилась в юношу Индру и страдала от безответной любви. На ложах из мягких волокон лотоса и прохладных листьев банана молодая красавица горела в огне желания, словно сорванная лиана в лесу. Она печалилась среди всех царских удовольствий, как бьется рыба на дне пруда, высохшего от жаркого солнца. Оставив всю скромность и потеряв самообладание, она вскрикивала: «Индра! О Индра!»
15–17. Видя эту сильную привязанность, одна из служанок пожалела ее и сказала Ахалье: «О красавица! Я беспрепятственно проведу Индру в твои покои!» Услышав столь желанное: «Я приведу его к тебе!» – Ахалья, с прояснившимся взором, бросилась в ноги своей подруги, как лотос падает перед лотосом. Затем, когда день подошел к концу и наступила ночь, служанка отправилась к этому дваждырожденному юноше по имени Индра.
18–21. Женщина возбудила в Индре интерес к своей хозяйке и скоро, той же ночью, привела его к Ахалье. Эту ночь Ахалья, украшенная цветами и умащенная благовониями, провела в некоем тайном убежище с распутным Индрой. Там красавица наслаждалась любовными ласками юноши, украшенного браслетами и драгоценностями, как лиана наслаждается весенними соками. Ее любовь была сильна, и в мире она видела только Индру, совсем не помышляя о своем муже, обладавшем всеми прекрасными достоинствами.
22–25. Спустя некоторое время ее любовь к Индре стала известна царю, который догадался об этом по сияющему лицу жены, подобному луне в небе. Когда она думала об Индре, от любви ее лицо сияло и цвело, как белый лотос в лучах полной луны. И Индра влюбился в нее всей душой и не мог даже мгновение быть где-то вдали от своей подруги. Неподобающее поведение Индры и Ахальи, открыто выказывающих свою глубокую любовь, заставило царя глубоко страдать.
26–28. Царь, видя привязанность влюбленных друг к другу, назначил им обоим множество наказаний. Их бросили зимой в воды холодного озера, но они оставались там довольными и смеялись, не ощущая страданий.
Царь спросил:
О грешники, разве вы не страдаете?
28–30. Они, поднятые из воды, ответили царю:
Помня прекрасные сияющие лица друг друга, мы забыли самих себя в любви друг к другу! Поэтому благодаря нашей бесстрашной любви даже в страданиях мы счастливы и будем счастливы, даже если нам отрубить руки и ноги.
31–33. Затем влюбленных бросили в кипящее масло, но они даже не почувствовали боли и радостно воскликнули: «Мы счастливы, помня свою любовь к друг другу!» Их швырнули под ноги слону, но и там они не испытали страданий и лишь сказали царю: «Мы счастливы, помня свою любовь друг к другу!» Их хлестали розгами, но они не ощущали мучений и говорили то же самое. И это повторялось снова и снова после различных наказаний, измышляемых царем.
34–39. После всех пыток и наказаний они повторяли одно и то же.
Индра сказал царю:
Весь мир для меня – моя любимая! Телесные страдания никак не затрагивают меня. И для нее, о царь, вся вселенная – только я! Поэтому наказания не приносят ей никаких мучений. Я есть только мой ум, о царь, и лишь ум считается человеком. Это видимое тело является частью материального мира, оно – творение ума. Даже многие ужасные наказания тела одновременно не могут хотя бы немного затронуть могучий ум. Воистину, о царь, нет таких сил, которые могли бы разрушить ум, твердый в своем устремлении!
39–43. Пусть тело будет возвышено или разрушено, но устремленный ум невозможно изменить. Того, чей ум длительное время сосредоточен на желаемой цели и тверд в этом, не может затронуть происходящее с телом, о царь. То, что с огромной силой ощущается умом, о правитель, только и видится им неподвижным, а не то, что сделано телом. Никакие действия, о царь, даже благословения и проклятия, не способны поколебать сильное устремление ума.
43–48. Человек не может отвернуть ум от того, чего тот страстно желает, как олень не способен сдвинуть с места огромную гору. В моем уме пребывает эта черноглазая красавица, как в храме на почетном месте стоит образ богини Лакшми. Меня не затрагивают страдания рядом с моей любимой, спасительницей моей жизни, как летний жар не задевает гору, чья вершина окружена цепью облаков. О царь, где бы я ни был и как бы глубоко я ни пал, я не воспринимаю ничего иного, кроме моей любимой. Эта привязанность ума, называемого Индрой, и ума, именуемого любимой Ахальей, не могла бы стать столь сильной, если бы не соответствовала их природе.
49–50. Воистину, ум решительного человека, занятого лишь одной мыслью, о правитель, не может поколебаться даже от благословений или проклятий, подобно горе Меру. Ибо только тело изменяется от благословлений и проклятий, но твердый ум, о царь, остается непобедимым. Эти напрасно возникшие куски тел, о царь, не есть причина ума. Ум является причиной тел, как вода – причиной соков всех лиан и лесных растений.
51–53. Знай, о великий, что ум есть изначальное тело, множество тел в мире рождается из его представлений и понятий. Где проявляется это изначальное тело в виде мысли «я», лишь там возникает тело человека, и никак иначе! Знай, что ум является корнем, а тела подобны веткам, листьям и цветам дерева. Когда уничтожен корень, ветки и листья больше не растут, но, когда сломаны ветви и листья, корень не исчезает. Когда разрушено тело, ум тут же создает множество новых тел, как во сне, но, когда сокрушен ум, тело ничего не может сотворить. Поэтому береги бриллиант ума!
54. Повсюду, о царь, я вижу только свою оленеокую любимую, и я неизменно счастлив, потому что мой ум является формой молодой красавицы. Наказаний, налагаемых тобой и твоими слугами, длительных или быстрых, я совершенно не замечаю.
Такова сарга восемьдесят девятая «История любви Индры и Ахальи» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.
Сарга 90. О любви Индры и Ахальи.
Солнце сказало:
1. Когда Индра произнес это, лотосоокий царь обратился к сидящему рядом мудрецу по имени Бхарата.
Царь сказал:
2–3. О Бхагаван, знающий дхарму! Я терплю немыслимое оскорбление от этого недостойного человека, похитившего мою жену. О великий мудрец, наложи на него проклятие, соответствующее греху. Не казнить преступника, заслуживающего наказания, – это прегрешение, как и казнить того, кто наказания не стоит!
4–5. Когда лев среди царей сказал это, Бхарата, мудрый из мудрых, тут же рассмотрел прегрешение преступника Индры и произнес проклятие:
Умри, преступник, вместе с той, что совершила прелюбодеяние по отношению к своему мужу!
На это влюбленные сказали царю и мудрецу Бхарате:
6–8. Увы, вы оба глупы: проклятие только разрушило результат нелегкой аскезы. Вы ничего не достигаете своим проклятием! При разрушении тела ничего не случается с нами, поскольку мы есть форма ума. Ибо никак и никогда невозможно уничтожить ум, потому что он тонок, невидим и является сознанием.
Солнце сказало:
9–13. Затем из-за проклятия поверглись на землю тела влюбленных, связанных умами глубокой любовью, как листья дерева опадают на землю. Но вскоре они родились как животные, соединенные
