«Ты хотел этого», – обвиняюще сказал он Велесу.

«Я хотел свободы. Чирног пошел с тобой, потому что хотел смерти того Стервятника».

«Что ж, это не сработало, не так ли?»

«Замыслы не всегда сбываются».

«Но ведь ты тоже пострадаешь, если он избавится от Малахии и освободится по-настоящему?»

За этим вопросом последовала долгая пауза.

«Вы зашли на территорию богов. Иди и найди душу своего брата».

Что-то приземлилось у его ног. Стрела. Он спрятался за реберную кость.

– Только не смей говорить, что нам нужно… – начал Кацпер.

– Нам нужно разделиться, – сказал Серефин.

Кацпер вздохнул.

Надя выглядела взволнованной. Чем дольше они стояли на месте, тем больше она менялась. Вокруг нее мерцал странный ореол, подрагивающий и темный. Сперва он выглядел целым, с несколькими мелкими трещинками, но затем его словно пронзили зазубренные ножи. Когти на ее левой руке выгнулись наружу. Ее белокурые волосы были заплетены в одну толстую косу, переброшенную через плечо, и когда она заговорила, ее зубы показались Серефину странными и неправильными. Он не мог избавиться от ощущения, что это еще не конец. Что он тоже может измениться.

– Мы не будем разделяться, – сказала Катя. – Я не хочу, чтобы все было как тогда, в лесу.

– На случай, если ты не заметила, дорогая, мы снова оказались в самой гуще той же божественной чепухи, которая происходила в лесу, – огрызнулся Серефин. В их сторону полетел залп стрел. Они больше не могли здесь оставаться. Никто всерьез не пытался убить их, но кого-нибудь могло задеть случайной стрелой.

– Чем дольше мы спорим, тем ближе Чирног подбирается к душе Малахии, – тихо сказала Надя. В ее голосе звучали разные тональности, как будто говорил не один человек, а сразу несколько. Когда она подняла взгляд, Серефин невольно вздрогнул, увидев, что в ее темных глазах появились золотые прожилки. – Он твой брат, и ты можешь видеть истинную суть этого места. Когда я пытаюсь… – Она замолкла. – Будет лучше, если дальше нас поведешь ты.

Серефину хотелось убежать. Это был самый безопасный вариант. Он любил Малахию даже после всего произошедшего. Он наконец-то смог признать, что любит своего брата, но они сломя голову неслись прямо навстречу катастрофе. Они были обречены.

Но он больше не был тем юношей, который бежал от трудностей. У него был божественный глаз, за ним повсюду следовали мотыльки, а в его голове звучал голос падшего бога. Он уже не был тем человеком, который вернулся в Гражик после нескольких лет, проведенных на фронте. Серефин был королем. Искалеченным и наделенным странной магией, но все-таки королем. Он был одним из тех, кто положил начало этому кошмару, а теперь ему предстояло все это закончить.

Им действительно стоило разделиться.

– Если бы это место хотело нас разделить, мы бы уже были отрезаны друг от друга, – отметила Анна. Все это время монахиня хранила молчание, поэтому ее голос прозвучал резко и неожиданно.

Она была права. В этом смысле кладбище отличалось от леса. Когда он отворачивался, все остальные не исчезали из виду.

Но это было кладбище богов. Среди белоснежных осколков могло скрываться нечто гораздо более страшное. Кости были слишком большими, чтобы их можно было как следует рассмотреть; настолько огромными, что иногда они казались странными белыми деревьями без ветвей, гладкими и жуткими.

Надя взяла Серефина за руку, и он вздрогнул от неожиданности. Ее кожа была ледяной.

– Нам нужно держаться вместе, – тихо сказала она. – По крайней мере, нам с тобой и Пардж.

Париджахан обернулась, услышав свое имя. Все верно. Четверка. Странное предзнаменование Пелагеи. Но им не хватало Малахии.

«Будем решать по одной проблеме за раз», – подумал он.

Где Пелагея могла спрятать душу? Он достал металлический диск, привязанный к Малахии. Калязинское магическое устройство казалось знакомым и чем-то напоминало магию крови. Когда-то давно Серефин нашел книги заклинаний, исписанные калязинскими молитвами, и подумал, что на самом деле калязинцы могли оказаться не такими набожными, как он думал. Теперь у него было настоящее доказательство этого предположения.

Кажется, он нашел ответ на свои вопросы.

– Кровь – это сила, – пробормотал Серефин.

Осторожно вытащив руку из Надиных холодных пальцев, он достал из-за пояса кинжал. Затем он вынул зителку из ножен Кацпера и по очереди закатал свои рукава.

Опустившись на корточки, он кивнул Наде и Париджахан, чтобы они сделали то же самое.

– Давайте начнем с тех, кто больше всех замешан во всей этой чепухе, – тихо сказал он. – Если нам понадобится больше, ничего страшного.

Надя нахмурилась:

– Серефин, что…

Он сжал рукояти и одним быстрым движением рассек себе сразу оба предплечья. К сожалению, за этим не последовало мгновенного прилива силы, как это бывало раньше. Он скучал по этому ощущению. На этот раз все происходило медленно, нарастая постепенно, пока его сердце не забилось быстрее.

Серефин ловко вытер лезвия о брюки и уже собирался передать их Наде, но та уже резала руки своими ворьенами. Париджахан быстро последовала ее примеру. Земля под ними стала влажной от крови.

Он позволил своей крови просочиться в землю, закрыв глаза, надеясь, что кровь благословенного произведет хоть какой-то эффект на это место божественной памяти и смерти. Услышав резкий вдох Нади, он открыл глаза, чтобы обнаружить перед собой дорожку из цветов, которая уходила в глубь кладбища.

– Мы пойдем туда? – спросила она.

Он кивнул и выпрямился. Поднимаясь на ноги, Надя облокотилась на кость, и в этом месте осталось черное пятно. Его взгляд задержался на отпечатке ее пальцев.

Серефин сделал первый шаг. Под их ногами хрустели крошечные кости, принадлежащие простым созданиям, которые случайно забрели в это ужасное место. Со всех сторон их окружали кости богов. Челюсть. Грудная клетка. Череп, который оказалось не так-то просто обойти.

В конце концов, они добрались до божественных останков, которые каким-то непостижимым образом остались нетронутыми. В том месте, где должно было находиться сердце, образовалось большое озеро. Серефин не сомневался, что оно было наполнено кровью. От него расходились маленькие ручьи, похожие на вены.

– Разве Пелагея не говорила, что его душа спрятана на острове? – спросил Серефин.

Надя закрыла глаза.

– Дерево в кролике, кролик в яйце, или что-то такое. Это отрывок из детской сказки.

– А мы и есть дети.

Надя рассмеялась, и он почувствовал облегчение. Серефин не знал, сможет ли он справиться с еще одним нервным срывом девушки. Он слишком привык к ее уверенности и невозмутимости.