Шрифт:
Закладка:
– Ничего необычного, – сказала Катя с сарказмом в голосе.
Надя спешилась, бросив поводья своей лошади царевне.
– Отсюда мы пойдем пешком, – она подошла к Серефину и, взглянув на Кацпера, обхватила его за талию.
– Почему с тобой все в порядке? – слабо спросил Серефин.
– Я была создана для этого. А ты стал таким не по своей воле.
Одна нога, затем другая. Впереди Надя увидела крутой обрыв. Казалось, что путь до утеса занял целый день. Достигнув края, они наконец увидели кладбище костей.
Оно тянулось на мили, во всех направлениях. Выбеленное тысячелетним солнечным светом. Огромное и необъятное, намного больше любого города, который Надя когда-либо видела. Грудная клетка, которой можно было бы накрыть весь Комязалов. Череп, который, мог бы заслонить солнце.
Кацпер нахмурился:
– Это просто еще один лес.
Надя вынырнула из-под руки Серефина, и он слегка покачнулся.
– Хочешь посмотреть? – спросила она Кацпера.
Он колебался.
Надю начинало терзать странное чувство. Она слышала пение: тихую, навязчивую, невероятно раздражающую мелодию. Безумную, пустую и повторяющуюся.
Она помахала рукой возле своей головы, словно пыталась отогнать муху.
– Я хочу знать, – сказал Кацпер.
– Скажи, когда мне остановиться, – сказала Надя. Она не хотела его сломать. Среди костей были разбросаны тела, и она не могла понять, что именно видят ее глаза: настоящее, прошлое или совершенно другой мир.
Она прижала кончики пальцев ко лбу Кацпера, разделяя с ним свое видение. Лейтенант напрягся, схватив ее за локоть. Он дрожал и шатался на подгибающихся ногах. Решив, что с ней уже достаточно, Надя опустила руки. Лицо Кацпера исказилось от ужаса, а его смуглая кожа приобрела болезненно-серый оттенок.
– Ох, – прошептал он, бросая отчаянный взгляд в сторону Серефина. – Он тоже это видит?
– Думаю, теперь он видит все, что связано с божественным влиянием. Его глаз… очень необычный.
– Вы видите кого-нибудь на другой стороне низины? – внезапно спросил Серефин, заставив их вздрогнуть от неожиданности. К ним подошла Остия, но она не стала спрашивать, что видел Кацпер.
Другая сторона низины была слишком далеко. Транавийка неуверенно посмотрела на Серефина. Он быстро моргал своим единственным глазом, пытаясь снять с лица повязку.
– Нет, – пробормотала Остия, беря его за руку. – У тебя только один глаз, Серефин.
– Там… – прошептал он, закрывая глаз. – Так это тот глаз. Он там. На той стороне целая армия. На самом деле, даже две.
Нет.
– Я не знаю, что он делает. Я… – Серефин замолчал. Надя ничего не поняла.
– Это мой глаз, – объяснил он. – Мой глаз оказался у него. Не знаю, как это вышло. Мы оставили его на той горе, и она его исказила. Там было так много крови, и несмотря на то, что ты сделала, Надя, кровь – это сила. Так было всегда.
Кацпер тихо выругался и схватил Серефина за руку.
– Эй, иди ко мне, – он притянул Серефина ближе и осторожно прижал его лицо к своему плечу. – Все в порядке.
У Нади защемило сердце. Глядя на них, она подумала о том, что больше никогда не сможет обнять Малахию.
Серефин дернулся.
– Он больше не Малахия, Надя. И даже сильный удар по лицу этого не исправит.
«Они изгнали Софью и сразили Милену. Лев потерял свой голос, а Иннокентий потерял голос своего бога. Кто еще мог лишиться милости богов? Кого еще могли отвергнуть за один неверный шаг?»
У Серефина скрутило живот. Воздух был тяжелым и удушливым. Он сожалел, что Кацперу пришлось увидеть кладбище костей. Но еще больше он сожалел о том, что они должны были туда пойти.
– Почему? – в ужасе спросила Надя.
– Никаких вопросов.
Малахия – Чирног – собирался нанести удар, а они не могли сражаться с целой армией. Серефин умел оценить поле боя и сразу понять, какая стратегия позволит большинству его солдат пережить сражение. Конечно, жертвы были неизбежны, но на войне без этого не обойтись.
Можно ли было считать, что они на войне? Он полагал, что да.
Спуск оказался непростым, но в конце концов им это удалось. Надя держалась поближе к Серефину, понимая, что он видит то, чего не видит она. Кладбище словно ожило, подрагивая от ее присутствия. Приближалась новая эпоха, та, что с нетерпением ждала Надю: девушку, наполненную тьмой.
– Его больше нет? – тихо спросила она.
Они стояли под огромной реберной костью, укрывающей их от снега. Серефин окинул взглядом потертый от времени сустав, прежде чем посмотреть на девушку сверху вниз.
– Да.
Ее лицо исказилось в агонии.
– Может быть, он где-то там, очень глубоко, но…
Серефин покачал головой. Казалось странным, что Малахия все еще выглядел как прежде. Может быть, они с Чирногом были слишком похожи и поэтому его тело избежало серьезных изменений.
– Но вряд ли, – закончила Надя. – Неизбежное свершилось.
Возможно. Возможно, они были обречены умереть в этом месте. Возможно, Пелагея все это подстроила. Серефин не верил в это по-настоящему, но он бы уже ничему не удивился.
– Мы должны найти его душу, – сказала Надя.
– Как мы сделаем это без него? Откуда нам знать, что он не добрался до нее первым? Может, бог уже ее уничтожил.
Она сжала кулаки.
– Если это так, то мы проиграли.
Перед ними возникла Жанетта. Это было не очень хорошей новостью: если она могла их отыскать, значит, могли и остальные.
– Мне жаль, – сказала она, дрожа всем телом. – Я не знаю, что случилось. Он был совершенно нормальным, а потом – нет. Теперь сюда пришли транавийцы – и Калязин мобилизовал свою армию. Это будет резня.
Из грязной раны на голове Стервятницы лилась кровь, и Серефин не мог определить, была ли травма поверхностной или серьезной. Ему захотелось пошутить, что, должно быть, она недостаточно сильно ударила Малахию по лицу, но вместо этого он лишь махнул рукой, и Рашид поспешил помочь девушке.
– Почему они здесь? – спросила Остия. Но, так же как и Серефин, она прекрасно понимала: война должна была когда-нибудь закончиться. Просто никто из них не ожидал, что последний бой будет таким.
Серефин переглянулся с Надей. Он очень надеялся, что у нее есть какой-то план. В его желудке забурлила желчь, и шепот, поселившийся в глубине его сознания, напомнил ему о времени, проведенном в Тзанеливках.
