Шрифт:
Закладка:
Посмотрев на стол, я увидела кувшин и подумала, что для того, чтоб пить, нужно завести стакан, а лучше красивый хрустальный кубок. Что-то тут же блеснуло в стороне и, обернувшись туда, я увидела на полу у камина высокий гранёный кубок на витой ножке. Секрет оказался очень простым. Это было так же, как выпускать и убирать крылья. Нужно пожелать, выразить намерение и мысленно представить желаемое. И, вуаля! Появление аккуратно свёрнутого шерстяного пледа с синим скандинавским узором подтвердило мою догадку. Какое-то время я валялась на постели, завернувшись в этот самый плед, но потом мне это надоело. К тому же стало жарко. Мысленно я притушила пламя в камине, и оно послушно опало, как огонёк на газовой плите. Я решила выйти на террасу и подышать свежим воздухом.
Выходя из комнаты, я подумала, что мне не помешает плотный непромокаемый плащ с застёжкой на цепочке, и тут же на моих плечах появилась его приятная тяжесть. Коридор от двери комнаты вёл к лестнице наверх, а поднявшись по ней, я вышла на широкую крепостную стену возле массивной сторожевой башни. Надо мной клубились чёрные тучи, извергая потоки дождя, которые секли чёрное зеркало луж, пенящихся воронками у водостоков. Временами из туч били белые, причудливо изогнутые молнии. Шквалистый ветер налетал со всех сторон и рвал мой плащ, который бился, как перепуганная птица. Неожиданно мне пришло в голову, что наверно и Бен любит стоять вот так, глядя на эту непрекращающуюся борьбу ветра и туч. И его чёрный плащ — вовсе не эффектная деталь костюма, а весьма практичная вещь.
Стоя на крепостной стене, я любовалась этим буйством природы, что не помешало мне продрогнуть до костей. Когда зубы начали выбивать отчётливую дробь, я решила вернуться назад в свою комнату. Та лестница и тот коридор никуда не делись, и я спокойно дошла до своей комнаты, надеясь найти там чашку горячего чая. Увы, его там не оказалось, и я села у камина, набросив на ноги плед. А спустя несколько минут в дверь постучали, она приоткрылась, и внутрь просунулась маленькая золотая головка, а также ручки, держащие поднос с кувшинчиком, над которым струился пахнущий горными травами пар. Смущённая девочка в грязном переднике принесла мне горячий настой трав и сладкие сухарики на медной тарелочке. Пискнув что-то неразборчивое на мой вопрос о том, как её зовут, она поставила поднос на каминную полку и шмыгнула за дверь. «Ну, что ж, так тоже можно», одобрительно подумала я, переставляя поднос себе на колени.
Моя жизнь в этом мрачном замке оказалась неожиданно не такой уж скучной. Я решила пока не встречаться с Беном, предоставив ему теряться в догадках, какие козни я строю в его замке за его спиной, а сама занялась исследованием неожиданно предоставленных возможностей. Меня восхищала лёгкость, с которой я получала желаемые предметы. Я обзавелась гигиеническими принадлежностями и даже вытребовала себе большую фарфоровую ванну, которая по моему желанию наполнилась тёплой водой. Погрузившись в неё, я подумала, что даже в замке альдора не смогла получить такую роскошь. На бортике ванны тут же вспыхнули розовые свечки, среди них сверкал хрусталём бокал с шампанским. Потом, закутавшись в тёплый белый халат, я пристроилась на постели и почувствовала под рёбрами что-то жёсткое. Сунув туда руку, я извлекла на свет маленький коричневый томик и с удивлением прочла на обложке: «Алозиюс Бертран. Гаспар из Тьмы». Это был близнец книжки, которую я в юности любила читать ночами при свечке. Мне показалось странным, что эта книжка появилась здесь и сейчас, хотя я давно забыла о ней. Но потом я вспомнила, что наполнявшие её стихи в прозе были пропитаны такой же тёмной романтикой и ощущением потустороннего, как и всё в этом странном замке. Словно кто-то уловил моё настроение и отыскал в моей памяти именно ту книжку, которая соответствовала ему.
Какое-то время я читала, листая желтоватые страницы, и моя голова постепенно наполнилась смутными образами, словно тени, танцевавшие свой бесконечный танец возле моей постели, как-то просочились в мою голову. Положив книгу, я начала прислушиваться к шепоткам вокруг, понимая, что именно сейчас я настроена на то, чтоб, наконец, услышать и понять, что они от меня ждут. Я скользила от одного голоса к другому, и мне казалось, что их печальные монологи — это тоже стихи в прозе, рассказывающие о жизни, о страстях и угасших надеждах. Постепенно я погрузилась в этот океан, и за этим шепчущим хором послышались другие, уже более ясные голоса молящихся. Я поняла, что слышу молитвы живых, произносимые далеко отсюда. Часто я разбирала имя Девы Лардес, произносимое на энхилдере, и святой Лурдес с французским акцентом. О чём были эти молитвы, я не могла разобрать, меня просто захватило то пространство, что занимал этот живой хор на просторах странного мира, раскинувшегося своими лесами, горами и лугами на тысячи километров вокруг. И вдруг я поняла, что я ощущаю весь этот простор, всю атмосферу над ним, всё переплетение голосов, душ и чувств, слившихся в нечто огромное и наполненное жизнью. Неожиданно это ощущение показалось мне слишком большим, слишком мощным и многообразным, чтоб его мог почувствовать и осознать человеческий разум. И моё сознание снова испуганно сжалось до одной комнаты, наполненной шёпотом неупокоеных душ.
Какое-то время я размышляла над новым опытом, пытаясь понять, связан ли он с этим странным замком, который наполнен непонятной магией, или это моя новая способность. Слышит ли это всё Джулиан? Он никогда не говорил мне об этом, но как может зрячий рассказать о радуге слепорождённому? Может, теперь, когда я тоже могу слышать и ощущать это поле чужих мыслей и чувств, он сможет объяснить мне, что это такое. Я решила попробовать снова, но уже более осознанно и осторожно и, закрыв глаза, вслушалась в тихий хор голосов, постепенно пытаясь расслышать за ним что-то ещё.
И неожиданно я услышала молчание. Это было поразительно. Я невольно приподнялась и села на постели, вслушиваясь в это нечто. Нет, хор вокруг меня не смолк, но я явно выделила за ним то, что
