Беатрис, прежде чем потеряла сознание. – Ты сбила звезду и не умерла, но это все, что я могу пока сказать. Нам придется подождать, пока на небе вновь не появится Сверкающий Бриллиант, а тем временем я возьму образец твоей крови и проведу проверку.

Беатрис кивает, собираясь встать, и Паскаль поддерживает ее, обнимая за плечи. Земля начинает уходить у нее из-под ног, и она благодарна юноше за поддержку, потому что без него наверняка упала бы обратно на пол.

Она кашляет, и Найджелус передает ей носовой платок. Кашель обжигает ей горло и вызывает боль в груди. Беатрис знает, что увидит на платке еще до того, как опускает его, но даже несмотря на это, у нее сводит живот от страха.

По белой ткани расползлись красные пятна – крови даже больше, чем в прошлый раз.

На утро поле этого эксперимента Беатрис просыпается с головной болью, но зелье, которое дал ей Найджелус, похоже, все-таки немного помогло. Шторы плотно задернуты, чтобы не пропускать солнечный свет, а слугам приказано заходить только в том случае, если начнется пожар. Однако к полудню боль проходит, и Беатрис удается встать с постели и позвать свою горничную, чтобы та помогла ей одеться.

Горничная, зашнуровывая ее платье, прочищает горло.

– Принц Паскаль просил дать ему знать, когда вам станет лучше, Ваше Высочество, – говорит она.

Беатрис кивает. Она тоже хочет его увидеть, и у нее есть к нему множество вопросов. Правда, она боится, что ответы ей не понравятся. Должно быть, она несколько раз потеряла сознание в лаборатории Найджелуса. Последнее, что помнит Беатрис, это то, что она снова начала кашлять кровью. Сильнее, чем раньше. Она уверена, что Паскаль волнуется, но надеется, что Найджелус все же сказал ему что-то еще, чего она не знает.

– Распорядись, чтобы обед принесли в мою гостиную, пожалуйста, – говорит она, изображая слабую улыбку. – Боюсь, на большее я не способна.

– Конечно, Ваше Высочество, – говорит горничная, завязывая аккуратный бант и присаживаясь в небольшом реверансе, прежде чем покинуть комнату.

Мгновение спустя дверь в комнату Беатрис снова открывается, и она оборачивается, ожидая увидеть Паскаля, но вместо него в дверях стоит Найджелус, одетый в свой обычный черный плащ. Как и всегда, взгляд у него мрачный.

– Как ты сюда попал? – спрашивает она, удивленно отступая назад.

– Ты не единственная, кто знает, как незаметно прокрасться по дворцу, – говорит он.

Беатрис делает долгий выдох.

– Ну? – говорит она. Она понимает, что он уже закончил изучать кровь, которую взял у нее прошлой ночью после того, как она потеряла сознание. – Я умираю?

Найджелус отвечает не сразу, но как раз в тот момент, когда Беатрис собирается рявкнуть, чтобы он перестал быть таким загадочным, он произносит, и его голос удивительно мягок.

– Не сегодня, – говорит он.

– И как это понимать? – спрашивает Беатрис, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно.

– У магии всегда есть цена, принцесса, – говорит он. – Твоя не убивает звезды, но она убивает тебя. Правда, не сразу. Мне пришлось бы провести больше тестов, чтобы узнать точную цену, которую ты платишь за каждое желание, но…

– …но каждый раз, используя свой дар, я приближаюсь на шаг ближе к смерти, – заканчивает Беатрис, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание и не поддаться съедающей ее панике. Ей отчаянно хочется, чтобы он засмеялся, сказал ей, что просто шутит, и что, конечно же, магия ее не убивает. Но она сомневается, что Найджелус вообще когда-либо в жизни пробовал шутить, и вряд ли он вдруг решил начать делать это теперь.

Беатрис скрещивает руки на груди.

– Это та часть, где ты скажешь, что так мне и говорил?

– Не думаю, что это необходимо, – говорит он. – Но теперь ты знаешь правду. Я верю, ты не будешь настолько глупа, чтобы снова использовать магию.

Беатрис открывает рот, чтобы сказать, что, конечно, она этого не сделает, однако не произносит ни слова. Она думает о вещах, которые уже успела пожелать. Некоторые из них, конечно, были глупыми, но другие – нет. Если бы она могла вернуться назад во времени, зная то, что знает сейчас, то не тратила бы желания на Николо или свое эгоистичное желание оказаться дома. Но она бы все равно загадала бы то желание, с помощью которого выбралась из Сестринства и спасла их с Паскалем. И она снова загадала бы то вчерашнее желание, которое должно было исцелить мать Виоли. Впрочем, в последнем случае следовало бы сначала попробовать звездную пыль и лишь потом прибегать к радикальным мерам.

– Конечно же, я буду более осторожна в будущем, – говорит она наконец.

Найджелус приподнимает свои темные брови.

– Ты хочешь сказать, что все равно будешь использовать свою магию, даже зная, что она с тобой делает?

– Это зависит от обстоятельств, – говорит она. – Но я рада, что теперь я хотя бы знаю, какова ее цена. Спасибо тебе за то, что помог мне это узнать.

Найджелус пристально на нее смотрит.

– Ты всегда была безрассудным ребенком, – говорит он, качая головой.

Эти слова раздражают Беатрис.

– Возможно, – говорит она. – Но когда-нибудь я все равно умру, причем если моя мать добьется своего, то случится это довольно скоро. Так что прости, но я не вижу смысла в том, чтобы хвататься за те обрывки жизни, которые мне пока что повезло сохранить. Я не буду тратить желания на пустяки, но если нужно будет спасти себя, или Паскаля, или Дафну…

– Нет, – говорит Найджелус, и это одно-единственное слово звучит резко, словно пощечина. – Это слишком опасно.

– Для меня, – говорит Беатрис. – И благодаря тебе я полностью осознаю, насколько опасно.

– А если не только для тебя? – спрашивает он.

Беатрис моргает.

– Что ты имеешь в виду?

Найджелус качает головой.

– Я разговаривал с другими эмпиреями, – говорит он через мгновение.

– Обо мне? – встревоженно спрашивает она. – Найджелус, никто не должен знать о моей магии. У моей матери повсюду уши…

– Я в курсе, – перебивает он. – Но это куда важнее, чем твоя мать.

Идея смехотворна – нет ничего важнее матери Беатрис.

– Один из них ответил, – говорит он наконец. – Эмпирей с даром пророчества. Она верит, что желание твоей матери и твой дар – это знак звезд, предзнаменование судьбы, которую она предвидела десятилетиями.

– И что это за судьба? – спрашивает она.

Он выдерживает ее взгляд, и хотя Беатрис думает о том, что прежде всегда видела Найджелуса либо серьезным, либо угрюмым, либо расстроенным, прямо сейчас он выглядит испуганным. И, против воли Беатрис, этот страх передается и ей.

– Как гласило пророчество: звезды погаснут, –