Шрифт:
Закладка:
Король червей
С тех пор столько лет пролетело, но снова
и снова впотьмах
Под крышей качается тело, как маятник
в черных часах.
Я, остолбенелая, в ноги цепляюсь: толкаю вверх,
Но только петля не слабнет. Гнездо покидает стерх.
Лежишь ты в шкатулке: плюшем обит – как король червей.
Не знаю: кто больше умер в то утро, кто здесь – мертвей.
Я сломанной вою сиреной. Тебя опускают в пасть
Разверстой земли беззубой. С тобой я хотела упасть
На дно: комом в горле, костью разломанной –
поперек.
Ты смертью своей навечно на смерть и меня обрек.
Так было давно, но больше не помню себя живой.
И сплю я в обнимку с гробом: не верю, что это твой.
Падающая звезда
Пока я лежала с отцом в могиле,
Вас всех сосватали и женили.
Пока вы катали детей в коляске,
Сместился на метр наш гроб к Аляске.
Пока у домов вы сажали клены,
Пробила я землю ростком зеленым.
Вплетала я в волосы птичьи гнезда,
Пока вы считали на небе звезды.
Вот снова упала, смахнув, как лапой –
Еще одну девочку вслед за папой.
Матильда
Ты знаешь, Леон, я каждое утро хожу
до завтрака за молоком,
Открываю бутылку – а к горлу
как будто опять подступает ком.
Он выкатился ежом со дна моего живота
В тот день, когда вместо тебя осталась – в земле плита.
Я наш закопала цветок, он выжил, пускает корни.
Хожу к нему на свиданья, рассказываю, что помню.
Рассказываю, как сильно – всю жизнь – по тебе скучаю,
Топлю в молоке горячем, как лодку, пакетик чая.
О памяти
Бабушка говорит, мне нужно меньше писать о смерти.
Говорит, ей пора думать о смерти, а не мне.
Недавно она примеряла в магазине новые наряды,
выбрала две юбки: одну в клеточку,
а другую с плиссировкой,
расплатилась, упаковала и принесла домой.
А потом не смогла вспомнить, откуда у нее эти юбки:
начисто забыла – и как примеряла,
и как смотрелась в зеркало,
и как аккуратной стопочкой уложила их в шкаф.
Ей казалось странным, что чужая женская одежда
откуда-то взялась на ее полке.
Затмение памяти, – говорила она.
Временный провал в небытие.
И улыбалась виновато, обещая, что будет
пить таблетки.
Недавно я задумалась о времени и, нервничая,
крутила туда-сюда кольцо
на безымянном пальце левой руки.
Сама не заметила, как перенесла его с левой
на правую.
А потом не смогла вспомнить, откуда у меня
на безымянном
пальце кольцо, похожее на обручальное.
Но еще до этого я забыла, что оно и есть обручальное,
Развенчанное, разжалованное из своей былой роли.
Забыла, как мы с тобой площадными петрушками
с пылающими щеками кружили у рождественской
карусели
и мечтали о будущем, которое не случилось:
«Большой, обязательно большой дом, чтобы все
Поместились в одной гостиной у камина и пили вино».
Забыла, какие желания мы загадывали
под бой курантов в тот вечер, держась за руки
в мокрых от растаявшего снега перчатках.
И это не просто затмение памяти, как говорила
моя бабушка.
Это ее обнуление, ее бытие в смерти, ее конечность.
Я действительно ничего не помню о том вечере.
Ничего из того, о чем вам рассказала.
Это всё домыслы и фантазии, подмена образов
на подобные.
Для меня бой курантов действительно –
всего лишь звук,
доносящийся со Спасской башни.
А кольцо – всего лишь круг из металла,
замкнувший линейное время в самом себе.
От этого провала в памяти не спасут никакие
таблетки.
Бабушка говорит:
«Тебе нужно меньше писать о смерти.
Это мне пора думать о смерти, а не тебе».
Но когда память обнуляется и удаляет меня
из моей же жизни:
что это как не смерть?
Я каждый день умираю вместе со своими
воспоминаниями
И временем, которое они не могут в себе удержать.
выдох
однажды мы откроем двери
выйдем из наших домов
взявшись за руки и увидим
что пока мы прятались от смерти
мир спокойно обходился без нас
мы увидим что все поляны
зажелтели одуванчиками
все сады зацвели и распахнулись небу
все деревья затаили в себе птичий щебет
словно зеленые музыкальные шкатулки
мы увидим что на самом деле
нужны только друг другу
живыми и мертвыми
а этой маленькой планете
с ее не обратимыми вспять реками
и вечным кружением вокруг одной точки
пришла пора остановиться
выдохнуть полной грудью
и сбросить с весов
нас и наше дыхание
сдуть будто пушинку
с головки одуванчика
вдох выдох
вд ох вы дох
в ы д о х
в ы х о д
ы х
о д
о
КОНТУР мира
Урожайный год
цикл стихотворений
заморозки
как там озимые?
утром морозило.
им
снегом махровым
укрыться от холода
надо.
поле зеленое в зиму
бесстыже нагим
до горизонта
раскинулось
без снегопада.
утром морозило.
в минусе
градус
и ход
жизни,
что только взошла
и в нуле,
замирая,
на урожайный,
как чудо,
надеется год.
молят о милости –
так же –
изгнанники рая.
Летний дождь
Дождь копошится в саду, как в кладовке.
«Выбросить это старье? Нет, неловко.
Вытрясти пыль из опалой листвы,
Вымести сор – до небес синевы».
Дождь начищает дорожки до блеска.
Свет разбавляя сияньем слюды,
Краски разводит он в капле воды –
Мир обновился, как старая фреска.
Ноябрь в Молдове
Сметают с неба облака
Верхушки голые деревьев.
Ощипан ветром лес – бока
Сквозят меж клочьев рыжих перьев.
Щетинятся стерней поля:
Ковер расстелен – грубой вязки.
В ворсистых катышках земля,
Истерты на узорах краски.
Как солнца капли, мы айвы
Плоды в подол срываем сонно,
На тайном языке листвы
друг с другом говоря влюбленно.
Урожайный год
Соломы клок и опустелый хлев.
Телега, поле, лошадь, спелый хлеб.
Глядеть в жнивье вослед коростелям.
– Kolay gelsin![9]
– Saa ol. Sizä seläm![10]
