– Хуан Пабло, в борьбе с вашим отцом я потратил более восьми миллионов долларов, и я намереваюсь их все вернуть, – сказал мужчина совершенно спокойно, однако тон ясно давал понять, что он полон решимости взыскать этот долг.

В тот день мы окончательно убедились, что оказались в ловушке: наша охрана даже не обыскала гостя. У нас больше не оставалось сомнений, что единственный способ выжить – отдать все имущество отца.

Шквал сообщений, угроз и намеков достиг апогея в конце января 1994 года, когда к нам без предупреждения наведался Альфредо Астадо, дальний родственник матери. Альфредо уже очень давно эмигрировал в Штаты, чтобы избежать войны и защитить семью, несмотря на то, что никогда не занимался черным бизнесом и не имел проблем с законом в Колумбии. И теперь он экстренно вернулся из США, чтобы обсудить с нами одно срочное дело.

Все еще не отойдя от шока, Астадо рассказал нам, что находился дома, когда ему на мобильный позвонил не кто иной, как глава картеля Кали – Мигель Родригес Орехуэла.

– Альфредо, это Мигель Родригес. Вам следует приехать в Кали. Мы хотим поговорить с вами, – сухо уведомил мафиозо, даже не поздоровавшись.

– Сэр, у меня здесь есть несколько дел, которые нужно решить, я не смогу приехать в Колумбию еще два или три месяца.

– Я даю вам четыре дня. Если вы попытаетесь скрыться, я найду вас, но уже с другой целью.

История Альфредо встревожила нас. Немногим был известен номер его телефона, да и жил он в заштатном городке, где практически невозможно было наткнуться на других колумбийцев. Поэтому он и примчался в Боготу, чтобы до поездки в Кали переговорить с нами.

Мы умоляли его отказаться от встречи, но Альфредо ответил, что у него нет другого выбора, потому что Родригесы уже разыскали его в Америке, а значит, смогут выследить в любой другой точке планеты. Стало ясно, что главарей картеля Кали не устроило вмешательство Исмаэля Мансеры и Анхелы, и они решили выйти на прямой контакт с нами.

Альфредо прибыл в Кали, остановился в отеле «Интерконтиненталь», и на следующий же день его встретил мужчина и отвез в роскошный дом на юге Кали, где жили братья Родригесы. Помимо хозяев дома присутствовали еще три других человека, которых он никогда раньше не видел.

– Сеньор Астадо, мы тщательно изучили вашу жизнь и ваши связи и знаем о вас достаточно много. Вы тесно связаны с семьей Энао в Пальмире, так что вы – один из тех, кто может нам помочь решить эту проблему. Война с Пабло вышла из-под контроля, погибло великое множество невинных людей. Мы хотим разобраться с первопричинами ситуации, и для этого нам очень нужно поговорить со вдовой Пабло, – объяснил Мигель Родригес, выступая в качестве представителя группы.

Альфредо расслабился: очевидно, ему ничего не угрожало. Он не только предложил свои услуги во всем, что бы ни потребовалось, но также предложил, чтобы мать со мной отправилась в Кали на встречу с ними. Однако ответ, на этот раз от Хильберто Родригеса, был довольно категоричным:

– С ней мы готовы встретиться. Но не с Хуаном Пабло Эскобаром. Этот мальчонка ест как утка, ходит как утка, он и есть утка – совсем как Пабло. Маленький ребенок, который должен прятаться под юбкой своей матери.

Несмотря на резкий тон главарей Кали и на их почти осязаемую ненависть к моему отцу, Альфредо вернулся в Боготу с весьма успокаивающим посланием, полный решимости как можно скорее вернуться в Кали с моей матерью.

За неимением другого выхода мы не стали тратить время на споры о том, в наших интересах такое решение или нет. Вместо этого мы приступили к организации побега: мы должны были уехать из резиденции «Такендама» так, чтобы прокуратура об этом не узнала. Оценив несколько вариантов, мы сошлись на решении использовать как прикрытие психолога, которая раз в неделю приезжала к нам на час. Было нетрудно заставить ее понять, в каком трудном положении мы оказались, и убедить помочь нам. Таким образом, мать притворилась, что заперлась с психологом на весь день, ссылаясь на то, что проходила специальное лечение, направленное на борьбу с депрессией. Охрана даже не заподозрила ничего. Тем временем мать спустилась по пожарной лестнице с двадцать девятого этажа и вышла на улицу, где ее в арендованном фургоне ждал Альфредо.

Поездка вышла относительно непримечательной, хоть и была полна беспокойства о скорой встрече с жестокими людьми, наделенными огромной властью всех сортов – экономической, политической и военной. Мы имели дело фактически со всемогущими правителями страны, с мафией, которая, избавившись от моего отца, единственного человека, бросавшего им вызов в течение нескольких лет, теперь могла делать все, что заблагорассудится.

Как только они добрались до Кали, Альфредо позвонил Мигелю Родригесу. Он очень удивился, что моя мать так скоро приехала, и приказал ждать в принадлежащем ему отеле в центре Кали, пока он соберет всех остальных.

Двадцать часов спустя – что удивительно – Родригес лично приехал за ними и отвез в имение в Каскахале, где обычно тренировалась футбольная команда Кали «Америка».

Атмосфера была крайне напряженной от первого мгновения и до самого конца встречи. Мать в траурном платье и Альфредо вошли в большую комнату, где уже собралась верхушка Лос Пепес – около сорока человек, сливки колумбийской наркоторговли, не считая какого-то безумного количества вооруженных до зубов телохранителей. В руке у матери была бутылка минеральной воды; для нее оставили пустой стул в центре стола, слева от Мигеля Родригеса и напротив Хильберто Родригеса, смотревшего на нее с презрением. Кроме них за столом восседали Хельмер Пачо Эррера, Хосе Чепе Сантакрус, Карлос Кастаньо и по трое представителей семей Херардо Кико Монкады и Фернандо Галеано, которые по приказу моего отца были убиты в тюрьме Ла-Катедраль. Альфредо максимально незаметно разместился в одном из углов стола.

– Говорите, что хотели сказать, сеньора, – отчужденно, с вызовом, заговорил Хильберто.

– Послушайте, война окончена. Мы хотим договориться с вами о том, чтобы сохранить жизнь мне и моим детям, семье Эскобар, нашим адвокатам, вообще людям Пабло Эскобара.

Мигель в ответ разразился громовой тирадой, обвиняя моего отца в том, что тот украл у них всех круглую сумму, и добавляя, что война стоила каждому из здесь собравшихся по десять миллионов долларов, которые они твердо намеревались вернуть.

– И даже не думай просить за братьев и сестер твоего гребаного мужа. Ни за Роберто, ни за Альбу Марину, ни за Архемиро, ни за Глорию, ни за его хе́рову мать. Если ты еще не поняла, они сами готовы вгрызться вам в глотки.