Шрифт:
Закладка:
– Шкода! Октавия! Напугали! Что вы тут делаете?
– Бережем, – серьезно ответила Шкода.
– Никто не знает, что ты нас понимаешь, – добавила Октавия, – а мы понимаем людскую речь.
– Вы… что-то подслушали? – шепотом спросила девушка, останавливаясь.
– Старосты ругались, – ответила Шкода.
– Долго ругались! – подтвердила Октавия.
– Почему ругались?
– Из-за тебя, – Шкода огляделась и боднула Настю головой: – Идем быстрее! У Слава поговорим!
До дома Межеслава Настя почти бежала. Почему-то стало вдруг жутко, и темные улицы, лишь кое-где подсвеченные огоньками в окнах домов, стали казаться пугающими.
Дом встретил ее теплом, запахами еды и свежего дерева. Оказалось, Слав плел ивовую корзинку, но, увидев Настю, отложил рукоделие:
– Я уже хотел идти вытаскивать тебя из библиотеки, – сказал он, откладывая недоплетенный круг.
– Прошу прощения, – повинилась Настя, – увлеклась и не заметила, как стемнело.
– Мой руки и за стол! – ласково поторопила Млава.
Оборотница тетешкала ребенка и выглядела очень счастливой. Настя быстро умылась и чинно села на свое место. Еда, как всегда, была сытной и не слишком горячей. Пока девушка убирала со стола и мыла посуду, Млава купала Тьера у печи, Слав взялся доплетать корзину, и Настя сочла момент подходящим, чтобы задать свои вопросы.
Старейшина нахмурился, когда девушка стала спрашивать его о мироустройстве, королевской семье и своде законов. Однако отвечал. Когда вопросы закончились, Слав спросил:
– Тебе у нас плохо?
– Что? Нет! Просто… – Настя замялась, не зная, как объяснить. – Я себя чувствую бесполезной и ненужной. Я привыкла быть взрослой в своем мире. Отвечать за себя. Кормить себя. Здесь же я ничего не умею и даже при большом старании не достигну высот. Я слабая, и некоторым вещам учиться мне поздно. Плюс у меня нет такого обоняния и зрения, как у вас. Я не смогу, как Млава, по запаху определять готовность блюда, носить тяжести или долго прясть. А быть вечно слабым ребенком не хочу!
Слав задумался, потом сказал:
– Знаешь, много столетий назад у некоторых кланов был обычай топить слабых котят. Наши звериные половины чувствуют слабость даже в младенце. Так вот, спустя несколько сотен лет клан стал славиться удивительным здоровьем, крепостью тела и… недалекостью. Среди крепких телом редко бывают нежные души, горячие сердца или мудрые головы. В итоге один из древних королей призвал клан на войну, а противник, зная их особенность, заманил их в ловушку. Все мужчины погибли, а женщины растворились в других кланах. Не всегда быть слабым – это плохо!
Настя вздохнула.
Как психолог, она прекрасно понимала все выверты своего сознания. После огромного, прекрасного Петербурга жизнь в деревне была тише, спокойнее, размереннее и… пугала своей простотой. Она не успела устать от шума и ритма большого города. Вот если бы она была бабулькой, а так… Пятьдесят лет полоть грядки? Мыть посуду? Нянчить котенка, которого она уже с трудом поднимала?
– Я просто не вижу, чем я могу вам помочь, чтобы не стать нахлебницей! – тихо сказала девушка. – Для меня непривычна такая жизнь. Я пытаюсь, но…
– Я подумаю над этим, – сказал Слав, и Настя была ему благодарна даже за эти слова. Мужчина не пытался ее уверить, что дело женщины сидеть за спиной мужчины и заниматься домом. Не давил, не упрекал, не пытался “поставить на место”. Только за это молодого старейшину стоило поблагодарить.
Между тем Млава закончила купать Тьера, завернула его в пеленку и вручила отцу. Слав с радостным видом взял ребенка на руки и тихонько заурчал, как большой кот. Под этот звук у малыша начали закрываться глаза, и он быстро уснул. Млава же взялась учить Настю прясть, объясняя попутно, что на прялке закреплена кудель из весенней длинноворсовой шерсти.
– Она уже мытая, чесаная, готовая, смотри, как надо!
Тонкие пальцы оборотницы ловко вытянули из кудели тонкую ниточку, словно из карамели, направили на колесо, и дальше – вж-ж-ж-ж-ж, загудела прялка, и ниточка заскользила, наматываясь на веретено.
– Хорошая пряха за день успевает с целой овцы шерсть спрясть, – объясняла Насте Млава, не прерывая своей работы, – а еще у нас козы есть пуховые, но там надо ниточку тонко-тонко прясть и лучше на шелк сразу накручивать. Еще Тинта и Блая разводят кроликов, из их шерсти получаются самые тонкие и нежные ниточки – для детской одежды.
Под болтовню хозяйки дома Настя кое-как освоила прядение грубой и толстой нитки из овечьей шерсти. Пальцы болели, голова шла кругом, наконец Слав встал, чтобы переложить Тьера в колыбель и напомнил Млаве, что пора уже отдыхать. В ответ оборотница многообещающе улыбнулась, быстро задвинула прялку в угол и сказала, что сходит в баню освежиться. Стоило ей скрыться за дверью, как Слав начал выбирать в сундуке чистую рубашку и полотенце. Сообразив, к чему идет дело, Настя юркнула к себе за занавеску, переоделась в ночную рубашку и легла в кровать. Шкода и Октавия тут же к ней присоединились. А едва стукнула дверь, возвещая уход Слава, как кошки тут же сели столбиками:
– Слушай! – заговорила Шкода. – Старейшины ругались, потому что один из них отправил весточку в столицу о том, что у них появилась женщина, способная уговорить котенка вернуться в человеческий облик!
Настя села:
– Что?
– То! – шикнула на нее Октавия. – Оказывается, это действительно проблема, и в больших городах она стоит остро. Там недооборот случается у одного из двух-трех сотен, и это проблема. В городе дичи нет, охота на котов запрещена, представляешь, какие бывают последствия? Старейшины шептались, что некоторые семьи держат необернувшихся детей в клетках или усыпляют их навсегда!
Настя похолодела.
– Значит, старейшина отправил весть – и?
– Остальные на него ругались, но все по-разному, – ответила Шкода. – Одни говорили, что ты случайно помогла Байриду, и, пока нет доказательств, что ты можешь это делать, нельзя беспокоить столицу. Могут быть неприятности. Другие говорили, что теперь тебя переманят в столицу, и деревня потеряет милость богини. Надо тебя быстрее с кем-нибудь свести, чтобы ты здесь осталась вместе с мужем.
Девушка поежилась. Такой ситуации она откровенно опасалась.
– Еще были такие, которые хотели тебя спрятать и объявить того старейшину выжившим из ума дураком, – хихикнула Октавия.
Настя опять испуганно поежилась – быть секретом деревни ей хотелось еще меньше, чем замужней пленницей.
– Правда, твой Слав предложил кое-что дельное, – довольно муркнула Октавия.
– Да-да, очень мудрый самец! – покивала Шкода.
– И что
