«Только попробуй! Только посмей подкатывать к ней свои сраные яйца, я тебе их живо откручу!» — кипело где-то на грани сознания. Похрену ему было, что у того связи. У него тоже связи!

Однако тот сдал назад. Борис перевел взгляд на застывшую в нерешительности женщину и проговорил:

— Давайте продолжим, Елена Леонидовна.

— Да, конечно, — кивнула та.

Осмотр продолжился, а Степанов отошел к окну. Внутри все еще кипело и пригорало, и даже было жаль, что не будет хорошей драки. А Гудкова закончила осмотр и пригласила этого публичного мачо в процедурную. Ну да, анализы. Кровь и прочее. И полная анонимность, мать его.

Вскоре из процедурной послышался жалобный мужской стон. Борис мрачно усмехнулся про себя. Соскоб из уретры. Тут он с врачом Гудковой был полностью согласен. Так и только так. Нужно выявить ВСЕ возможные инфекции. Чтобы неповадно было.

Но вот зеленый публичный товарищ выполз наконец из процедурной. Гудкова шла рядом и рассказывала:

— Не волнуйтесь, мы сейчас передадим ваш материал в круглосуточную лабораторию. Результат получите завтра утром. Или, если хотите, можете подождать. Кстати, иногда для уточнения требуется повторная проба.

— Что?! Нет! — замахал руками тот.

Степанов чуть не заржал в голос, однако виду не подал. А вслух сказал:

— Я провожу вас. Прошу прощения, Елена Леонидовна.

И вывел товарища.

А тот пытался предъявлять:

— Кто вас просил вмешиваться, у меня с этой докторшей все было на мази!

— Вы соображаете, что пытались сделать?

— А что такого?

Хотелось как следует тряхнуть его, но Борис стал разжевывать:

— Вы были в клинике, вас тут видели. Тут медсестры, санитарки. Айтишники! И после этого приглашаете венеролога на ужин? А если кто-то вас случайно заснимет и выложит фото в соцсетях? Мне просто пришлось взять огонь на себя.

С мужика вся самоуверенность стекла.

— А… — пробормотал он. — Да, я как-то не подумал. Спасибо, что прикрыли.

— Всегда рад помочь, — кивнул Степанов на прощание.

И замер на крыльце. Наступала ночь, а ночью все иначе. Стираются и отходят на второй план правила, условности, работа. Остается только интерес мужчины к женщине. И эта женщина сейчас была там.

Он сразу вернулся. Опасался, что она ускользнет от него опять. Но женщина не ушла.

Борис выдохнул про себя и спросил, чувствуя, что его начинает распирать от эмоций:

— Елена Леонидовна, поужинаете со мной?

Она молчала и как-то неуверенно смотрела на него.

* * *

Лена просто растерялась и не знала, что сказать.

Ведь он эксперт, которого вызвали сюда разбираться по жалобе Куманцова. По-хорошему, от него сейчас во многом зависит, останется ли она работать в этой клинике. И он тот мужчина, с которым она вчера клубе переспала.

Но. Он только что помог ей отмазаться от того диванного мачо, явившегося сюда с грязным хвостом. И привыкшего считать, что все доступно. Она бы, конечно, и так послала этого товарища, но он ведь мог доставить ей проблем побольше, чем Куманцов и бывший муж вместе взятые.

И еще. Сейчас Степанов казался ей таким опасно красивым, что она засмотрелась на него просто.

А он воспринял ее молчание по-своему.

Шагнул ближе и хрипло произнес:

— Вы ведь тогда не отказались. И я решил, что… Чееерт.

Это самое «тогда» и его низкий голос… Ей сразу пришло на ум ТО, вчерашнее. Безумный секс.

Мужчина вдруг напрягся, странно дернул шеей и скользнул по ней жестким взглядом. Похоже, подумал о том же. Лена тут же пробормотала:

— Да, пожалуй. Поужинаем. Д-давайте.

Секунду, наверное, ничего не происходило, потом он проговорил:

— Давайте.

Фухххх…

Вот это был жар. Ее теперь потряхивало, хотелось свести бедра, но больше всего хотелось, чтобы он не догадался, о чем она думает.

Но сейчас надо было сдать в круглосуточную лабораторию анализы того недомачо. И да, нужно было закрыть кабинет.

— Я не стану сейчас убирать в процедурной, — зачем-то пояснила она. — Завтра рано придет санитарка и уберет все. А еще надо на ресепшен оставить образцы и предупредить, чтобы лаборатория обработала к утру.

— Угу, — кивнул мужчина, окинув ее горящим взглядом. — Дайте мне, я отнесу на ресепшен и предупрежу.

Это было хорошее решение. Потому что Лену волновал этот вопрос. Ведь если увидят, что она выходит с мужчиной, да еще так поздно, про нее опять пойдут такие слухи, что мама не горюй.

— Хорошо, — Лена внезапно почувствовала желание улыбнуться.

Кажется, зря. Потому что мужик слегка завис. Потом прокашлялся и отвернулся. Пользуясь случаем, она сбегала в процедурную и принесла контейнеры, пока он не передумал.

— Вот, — выложила на стол.

Он все это сгреб с мрачной физиономией, сказал:

— Жду вас на улице.

И вышел.

Такой высокий, ровный, надежный…

Все-таки не перевелись еще настоящие мужчины, мелькнула в ее голове совершенно неуместная розовая бабская мысль. И тут же свернулась. Потому что время пошло. Лена заметалась по кабинету, одной рукой выключая компьютер, другой стаскивая сменную обувь.

Переодеться, причесаться, проверить, все ли заперто/выключено, выключить свет, закрыть кабинет на ключ. Все!

Теперь можно было не спеша пройти коридору, мимо девушек на ресепшен и выйти. А волнение уже захлестывало. Это же свидание, нет? — вертелось в голове. И она согласилась? Боже, о чем она только думает.

* * *

Борис спустился с крыльца и сразу отошел на несколько шагов. По вполне понятной причине — крыльцо просматривалось из холла. И теперь, стоя в отдалении, ждал ее. А секунды текли, горячие, просто раскаленные.

Но вот она вышла и застыла на крыльце, озираясь по сторонам.

У него сердце заколотилось. Ищет его!

Шагнул из тени, а она наконец заметила его и подошла. Борис видел, что женщина волнуется, он и сам ощущал странное смятение, слов нужных подобрать не мог. Теперь они не спеша шли по широкому тротуару туда, где была припаркована ее машина. А у него — как назло, ноль идей.

Да что за нах…

Надо же куда-то ее пригласить?

Куда? Торчать в кафе среди людей и вести пустопорожние разговоры не хотелось. Ему давно уже хотелось совсем другого. Единственное, что приходило в голову, — вчерашний клуб, а дальше воображение рисовало такие картины, что вся кровь отливала в нижнюю голову. Но она же в клуб не пойдет, это Степанов уже понял.

И вдруг ему пришла совершенно гениальная мысль.

— Знаете, Елена Леонидовна, у меня, кхмм, осталось кое-что ваше, — сказал он, прочистив горло.

— Что? — она покосилась на него слегка испуганно.

Да. Как пугливая