Борис повел плечом.

— Не знаю, я еще не связывался.

— Ага, отлично. Тогда, может, попросим Елену Леонидовну после работы остаться?

А Степанов вдруг застыл.

Остаться после работы с ней наедине?

Он прокашлялся и сказал:

— Да, так будет лучше всего. Пожалуй.

— Вот и хорошо, — Эдуард Владимирович потер руки. — Значит, договорились. Теперь осталось только ввести в курс дела Елену Леонидовну. Решите вопрос с ней, я уверен, у вас с этим проблем не возникнет.

Вот в этом как раз Степанов уверен не был. Но даже не успел возразить, они уже входили в дверь.

* * *

Лена сидела в директорском кабинете ни жива ни мертва.

Ясно же, что этот тип специально заставил Эдуарда Владимировича выйти. О чем они там говорят? Теперь там решалась ее судьба, а время тянулось просто адски медленно.

К тому моменту, когда дверь стала открываться и мужчины вошли в кабинет, она вконец извелась. Казалось — все, ей хана. Попросят по собственному желанию из клиники.

«Ну и плевать, — думала она. — Уеду. Устроюсь в районную поликлинику…»

И тут Эдуард Владимирович вдруг проговорил:

— Елена Леонидовна, мы тут посовещались с Борисом Геннадьевичем, кх-кхмм. Как вы смотрите на то, чтобы остаться после двух и немного поработать сверхурочно вместе с ним?

Лена невольно сглотнула.

Она уже приготовилась к худшему, а тут всего лишь поработать сверхурочно.

С этим опасным типом?

Она украдкой покосилась на высокого мужчину, с непонятным выражением лица смотревшего куда-то в сторону, потом глянула на Эдуарда Владимировича. А тот, вероятно, счел, что был недостаточно убедителен, и многозначительно шевельнул бровями:

— Надо помочь.

— Э… да, я поняла, — выдавила она, понимая, что игнорировать намеки начальства смерти подобно. Пока вопрос о разбирательстве по жалобе на нее временно отложен, это ее шанс проявить себя.

А взгляд снова метнулся к высокой фигуре эксперта.

— Да, конечно. Что надо делать?

И тут он неожиданно поднял на нее глаза. В них горело такое мрачное обещание, что Лена в первый момент застыла как кролик. Потом прокашлялась:

— Ну, я пойду? А то у меня пациент по записи…

И на негнущихся ногах посеменила к двери.

Притворила ее за собой и чуть не привалилась, в изнеможении закрыв глаза. Но не тут-то было. По коридору к кабинету мужа с самым подозрительным видом двигалась Ирина Сабитова, супруга генерального. Лена сделала невозмутимое лицо и пошла к себе в кабинет.

* * *

Согласилась. Борис сам не ожидал, что это будет стоить ему такого напряжения. Но сейчас женщина вышла, и он наконец выдохнул. А Эдуард Сабитов повернулся к нему с улыбкой:

— Ну вот видишь, я же говорил, проблем не возникнет. Елена Леонидовна у нас…

И в этот момент стала открываться дверь, на пороге появилась женщина, и вид у той был довольно стервозный. Генеральный директор тут же переключился:

— Ага, как договорились. А вы, Борис Геннадьевич, держите меня в курсе.

Что там происходило дальше, Степанов не стал слушать. Он просто кивнул и вышел из кабинета.

Вот теперь надо было переварить все это, свалившееся на него, осмыслить. Борис направился через холл, мимо ресепшен, к выходу. Выбрался на крыльцо и там закурил.

Жадно втягивал в себя табачный дым, а в голове вертелось только одно. Вчерашнее. Ее грудь в его ладони, стон ее в ушах. Сладкий запах.

Стояк опять был каменный.

Он выдохнул с досады и дернул шеей. Бычок отправился в урну. Он еще некоторое время стоял на крыльце, нервно сглатывая, потом, мысленно чертыхаясь, набрал контакт того публичного товарища, которого подогнал ему старина Ральф. И как только тот ответил, сразу проговорил:

— Все, я договорился. Когда вы сможете подойти?

И назвал адрес клиники.

— Ой, ну вы же понимаете… — начал тот.

— Я все понимаю, не волнуйтесь, будет полная анонимность.

— Хорошо. А кто меня примет?

— Женщина.

— Умм, — клиент приободрился, в голосе послышались игривые нотки.

— Так во сколько вы сможете подойти? На когда мне человека ориентировать? — процедил он, неожиданно осознав, что это его бесит.

— Давайте, скажем, на четыре.

— Договорились, — бросил Борис, еще раз мысленно выругавшись.

А потом пошел в кабинет Гудковой.

У нее в этот момент был пациент. Степанову пришлось, тихо матерясь сквозь зубы, слоняться в коридоре. Но раз уж так, он решил изучить клинику, так сказать, изнутри. Потому что жалоба, по которой его вызвали…

Нет, он допускал, что имеются серьезные нарушения. Но больше всего это походило на подставу и сведение счетов. Причины? Да их могли быть тысячи. Начать с того, что характер у этой Елены Леонидовны просто невыносимый.

Она его самого безумно нервировала. Ну и внешность у нее, конечно.

Борис вдруг вспомнил ту яркую блондинку в красном платье, которую он встретил в клубе, и у него тут же случился передоз сексуальных эмоций. Пришлось выдохнуть.

Кхммм. Он поправил галстук и брюки, все это как-то вдруг стало тесным. Потом двинулся дальше в своих рассуждениях.

Итак, внешность. Да, заметная. Тут могли иметь место внутренние интриги, медицинский мирок токсичный. Не менее вероятно, кстати, что кто-то мог просто захотеть ее подвинуть, чтобы свои доходы повысить.

И тут Степанов внезапно остановился.

Он уже придумывает ей оправдания? Хорош же он. Просто красавчик. А она — тоже хороша, продуманная девушка, продуманная. Теперь он уже готов был думать, что она специально переспала с ним в клубе.

Потом просто застыл, закатив глаза, и устало провел по лицу ладонью.

И обнаружил наконец, что стоит против двери ее кабинета. А там опять занято, новый пациент. Он развернулся и пошел к стойке ресепшен. Но не успел дойти, как его перехватили.

Очередной «пострадавший». Тоже из вчерашнего клуба Zafir, только этот девицу какую-то зашуганную с собой притащил и таскал по кабинетам. Борис сквозь зубы процедил:

— Здравствуй. Помогу. Угу. Без проблем.

А хули, если он все равно застрял здесь!

Вышел на крыльцо курить. Время, между прочим, уже четыре. А тот публичный товарищ, которого он согласился патронировать, не появился и отзвонился, почему опаздывает. Он шумно выдохнул и задавил сигарету в пальцах. Последняя. Прошелся до ближайшего мини-маркета. Постоял на крыльце еще минуту, потом зашел обратно и направился к ее кабинету.

Уж теперь-то у этой женщины никого не должно быть.

И тогда, кх-кхм… Он поправил лацканы пиджака, испытывая легкое волнение.

Черта с два. Теперь ее там не было!

В кабинете убиралась санитарка.

— Где Гудкова? — спросил он, с трудом подавляя досаду.

— Так время уже, извините. Доктор вышла на