А. Ющенко, майор запаса, ныне начальник отдела кадров крупного предприятия, написал:

«17 января наш батальон вырвался вперед, и мы заняли позиции на хуторах под городом Плоньском. Однако под нажимом превосходящих сил противника батальон начал отходить. Я был ранен. В это время появилось два польских танка, и танкисты под огнем вывезли меня с поля боя».

«В январе 1945 года фашисты гнали 50 000 узников Освенцима через деревню Горный Ястшемб, — писала белорусская подпольщица Н. Т. Цветкова. — Там я бежала и скрывалась в семье рабочей Анны Коцур, матери четверых детей».

Читаешь эти короткие строчки и воочию видишь, как тесно переплелись судьбы польских и советских людей…

Еще и еще ответы на анкету:

«В ночном воздушном бою мой самолет был сбит. До прихода наших войск меня укрывал в лесу польский крестьянин. Сейчас я везу ему в подарок золотые часы. Как хочется увидеть и обнять этого мужественного человека! Герой Советского Союза Иван Хрущев».

«На улицах Познани, — написал бывший начальник штаба гвардейской минометной бригады Б. В. Шипов, — одно наше орудие было остановлено сильными автоматными очередями. Минометчики не знали, откуда неприятель ведет огонь. И тут к нам подбежал польский юноша и сказал, что восемь фашистов засели на крыше. Этот же юноша показал нам скрытый ход на чердак».

Десятки других советских ветеранов вспоминали, как польские граждане вели наших разведчиков к переправам, помогали тащить орудия, показывали расположения вражеских батарей. Но кто были эти люди, они не знали. Тогда, в разгаре боя, под убийственным огнем, некогда было знакомиться, записывать фамилии, обмениваться адресами. И вот теперь, спустя много лет, ветераны мечтали разыскать своих товарищей по борьбе. Но возможно ли это сделать в большой стране, когда неизвестны ни фамилии, ни адреса?

И оказалось, что возможно. Эти встречи произошли. Более того, их было сотни и сотни. На этих встречах пролились скупые солдатские слезы радости, в которых, как в зеркале, отразилось фронтовое братство русских и поляков, великая дружба двух наших народов…

Скажем прямо, участникам «Поезда дружбы» так и не удалось всем вместе проехать по Польше. Как шутили сами ветераны, поезд уже на границе был взят штурмом, а его пассажиры рассеяны и пленены. Жители многих городов и деревень хотели обязательно увидеть советских ветеранов у себя, обнять на пороге своих домов, угостить лучшими кушаньями. И чтобы побывать всюду, откуда шли сердечные приглашения, «Поезду дружбы» пришлось бы колесить по дорогам Польши не один месяц.

Сначала ветераны разделились на восемь, потом на двадцать, потом на пятьдесят групп, но и этого оказалось мало.

Вот почему в город Радом мы приехали совсем маленькой группой. Нам предстояло посетить экономический техникум, выступить на табачной фабрике, на заводе имени генерала Вальтера. А нашему товарищу Герою Советского Союза Михаилу Федоровичу Орлову хотелось побывать в маленькой деревне Михов, близ Радома.

— Если останется время, то съездим и туда, — сказал представитель горкома партии товарищ Ян, слегка удивленный этим желанием гостя.

Но едва мы появились в экономическом техникуме, как поняли, что у нас уже не останется времени для посещения табачной фабрики, завода и для поездки в Михов, куда так рвался Михаил Федорович.

Сначала нас приветствовали ученики, потом мы смотрели их чудесные выступления, и наконец нас повели в учительскую, чтобы угостить чудесным тортом со свежими фруктами. Нам устроили такую сердечную встречу, что мы даже не заметили, как пролетело время и за окном повисли мутные, осенние сумерки. Михаил Федорович взглянул на часы, забеспокоился и сказал, что пора ехать в деревню.

— Ни в какую деревню вы не поедете, — запротестовали учителя. — Мы вас просто не отпустим.

— Дорогие товарищи, — сказал Орлов, — спасибо вам за ваш сердечный прием. Но завтра утром мы уезжаем в Краков, а мне обязательно надо попасть в Михов. Видите ли, за освобождение этой деревни я получил орден Ленина и Золотую Звезду Героя. Но это не главная из причин. В Михове живут мои друзья, без помощи которых наши танкисты не смогли бы прорвать фашистскую оборону.

И Михаил Федорович рассказал учителям, что же случилось тогда под деревней Михов.

Танковая рота под командованием старшего лейтенанта Орлова с боями ворвалась в Михов. Деревню разделяла на две части река Радомка. Командирский танк устремился к мосту. В это время из домика выскочил юноша и стал подавать танкистам отчаянные знаки руками. Орлов открыл люк.

— Вы взорветесь на мосту! — крикнул юноша. — Мост заминирован. Под ним сидит фашист.

Танкисты выскочили из машин, незаметно подползли к мосту. Не успел гитлеровец опомниться, как с кляпом во рту был доставлен к командиру роты.

— Залезай на танк и показывай брод! — приказал фашисту Орлов. — Поведешь на мины, взорвешься сам!

Гитлеровцы, засевшие на том берегу, поняли, что советские танки на мост не пойдут, и открыли артиллерийский огонь. Один из советских танков вспыхнул. Осколком снаряда был убит и пленный фашист. Огонь становился все сильнее. Вдруг старший лейтенант заметил, что с другого берега бросился к ним еще один польский парнишка. Он пробежал несколько шагов по льду и вдруг провалился в воду. Но парень поплыл среди ледяной крошки. Фашисты стреляли по нему из автоматов. Парень выкарабкался на берег и подбежал к танкистам.

— Прямо идти нельзя! — крикнул он. — В лесу стоят три артиллерийские батареи, а на железнодорожной платформе установлено тяжелое орудие. У немцев танки. Вам нужно поворачивать налево. Там есть брод.

И Орлов поступил так, как сказал парень. Танковая рота выскочила в тыл немцев, уничтожила четыре вражеских танка, много орудий…

— Я хочу обязательно найти этих пареньков, — закончил свой рассказ Михаил Федорович.

Директор техникума крепко обнял Орлова и сказал:

— Теперь мы понимаем, что вам надо обязательно попасть в эту деревню.

Мы распрощались с учителями и сели в машину.

— Михов? — переспросил водитель. — Такой деревни у нас нет. Здесь есть деревня Мнишек. Эту деревню, я знаю, брали советские танки.

— Нет, мне кажется, что деревня, которую мы брали, называлась Михов. Впрочем, я мог и спутать.

— Наверное, это все-таки Мнишек, — сказал представитель горкома товарищ Ян. — Съездим в Мнишек. Это недалеко.

Михаил Федорович приник к окну. Навстречу нам как бы выскакивали аккуратные домики, утопающие в еще не опавшей зелени яблонь.

У бетонного моста через небольшую речушку водитель остановил машину.

— Мы приехали, — объявил он.

— Да, это та самая деревня! — воскликнул Михаил Федорович, выпрыгивая на асфальт. — Вот костел, где лежали наши раненые. А вон там, чуть выше моста, — он показал рукой, — плыл