высокой вершиной мира. Время от времени последнее может даже показаться бессмысленным по сравнению с остальным. Как отмечали многие до меня, дело не в том, чтобы найти единственный смысл жизни, а в том, чтобы найти множество смыслов в жизни... обращая внимание на повседневные вещи, на то, что происходит от момента к моменту.

О великом опыте, о котором мало кто говорит, может быть, потому, что он слишком очевиден для них, - это то, что жизнь в целом кажется длинной, когда вы - в течение нескольких часов, дней или дольше - живете рядом с природой и постепенно изматываете себя, ставя одну ногу перед другой много-много раз. Многие люди, которых я встречаю в Осло и во время моих поездок по городам, считают свою жизнь короткой, особенно с возрастом. Мне кажется, это немного грустно. Мне кажется, что они путают физику со своим собственным восприятием. Ощущение течения времени имеет меньше отношения к первому, чем к эффекту нашей нейронной структуры.

Две тысячи лет назад философ Сенека мудро писал о том, как время может восприниматься на эмоциональном уровне: "Ты живешь так, словно тебе суждено жить вечно". Далее он описывает, как мы, люди, живем через других людей и никогда не сосредотачиваемся на своей собственной жизни. Мы небрежно относимся к собственному времени. В то время как мы охраняем свою собственность и социальный статус так, будто это самые важные вещи в жизни, мы совершенно небрежно относимся к своему времени - единственной вещи, которая, как мы точно знаем, конечна. Тот, кто существует, "суетится по жизни, его мучает тоска по будущему и усталость от настоящего". Когда же они подходят к концу, "несчастные слишком поздно понимают, что все это время они были заняты ничегонеделанием". Кошмарный сценарий для Сенеки - умереть, занимаясь собственными счетами, когда за спиной стоят наследники и наслаждаются жизнью.

Сенека, конечно, делает огульные обобщения, но я согласен с ним в том, что наша жизнь будет казаться достаточно долгой, если мы не будем разбрасываться временем. Речь идет о том, чтобы присутствовать в моменте и меньше жить через других людей или технологии.

Только в последние годы науке удалось проследить за развитием чувств в нашей голове. Наша лобная доля, расположенная прямо за лбом, играет решающую роль, когда за несколько сотых долей секунды принимаются решения о том, будет ли определенная ситуация воспринята как привлекательная или нет. После этого сигналы отправляются обратно, под кожу головы, для дальнейшей работы. Сотни миллионов бесконечно малых соединительных точек в голове связаны с другими нервными клетками и находятся под влиянием гормонов, контролирующих счастье, стресс или оптимизм.

И вы, и я способны влиять на взаимодействие позитивных и негативных чувств, а значит, и на результат. Один из прорывов произошел, когда в сентябре 2002 года исследователи проследили минутное физическое развитие мозга буддийского монаха, которое они измеряли с помощью шапочки, снабженной 256 тонкими проводами, и которое постепенно привело его к глубокой медитации и ощущению счастья, характерному для этого состояния. На экране было видно, что отдельные участки мозга загорались электрической активностью по мере того, как монах продвигался вглубь. По словам американского психиатра Ричарда Дэвидсона, который входил в группу исследователей, это ясно показывает, что счастье - это не смутное, неописуемое чувство: "Это физическое состояние мозга", которое можно вызвать намеренно.

Другими словами, ученые доказывали то, что буддисты, практикующие медитацию, знали уже много веков. Счастье - это состояние, которого мы можем достичь сами, но которое мало зависит от того, что происходит вокруг нас. Части мозга находятся в постоянном движении, и мы можем перепрограммировать их, если захотим это сделать. Команда исследователей не только составила график физических характеристик ощущения счастья, но и пришла к выводу, что то, что они увидели в мозге - как чувствует большинство людей, которые ходили пешком или поднимались на высоту, - также влияет на наше тело.

Иногда я пытаюсь понять, насколько счастливы люди, которых я встречаю. В декабре 2010 года мы с американским историком-урбанистом и исследователем Стивом Дунканом спустились в мистическую сеть нью-йоркских канализаций, метро, железнодорожных и водных туннелей, чтобы частично под землей перейти из северного Бронкса к Атлантическому океану. Пройдя по Вестсайдскому тоннелю на Манхэттене, мы навестили жительницу Бруклина, которая живет в тоннеле с 1982 года. Ее дом представлял собой бетонное пространство в двенадцати футах над путями, которое она называла своим "иглу". Ее кроватью был матрас на полу, хорошо заправленный. В углу лежала груда пустых бутылок и банок, составлявших основную часть ее имущества. Из журнала была вырвана статья с фотографиями Майкла Джексона, и страницы висели рядом на стене. Там же была и ее фотография, на которой она выглядела очень красивой.

Мне было интересно узнать, что она думает о счастье. Мы со Стивом познакомились с Бруклин во время одного из предыдущих походов и согласились, что она выглядит более счастливой, чем большинство жителей Нью-Йорка, которых мы видели на земле. Насколько вы счастливы по шкале от одного до десяти?" - спросил я ее. Семь, - ответила она и добавила: "Иногда восемь". Далее Бруклин рассказала, что больше всего она счастлива, когда, закончив опустошать мусорные контейнеры на улице в поисках еды, питья и одежды, возвращается в свое иглу и играет со своими кошками, кормит их. А также когда она поет хиты начала восьмидесятых, примерно того времени, когда она переехала сюда. Как она объяснила, "это называется "ценить то, что имеешь"".

Я задавал этот вопрос многим людям по всему миру, и почти все отвечают, что около семи, когда нужно ответить быстро. Однажды, путешествуя с моими дочерьми на восток в Камули в Уганде, мы познакомились с женщиной, которая жила с мужем, семью детьми и курами в хижине площадью около сорока квадратных футов. В хижине было три кровати, но не было ни электричества, ни воды, не было даже ведра, которое можно было бы использовать в качестве туалета. Подумав над моим вопросом, она тоже ответила, что семь, но потом исправила свой ответ на ближе к восьми. Ее муж остался при своем ответе - семь. У него было две жены и в общей сложности семнадцать детей. В Камули есть два сезона сбора урожая. Супруги объяснили, что после всей работы, ближе к сбору урожая, особенно если год выдавался удачным, к ним приходит чувство благополучия. В течение трех дней нашего пребывания в Камули моя младшая дочь Ингрид заметила, что, как ни странно, люди здесь гораздо более жизнерадостны, чем большинство норвежцев, несмотря на то что мы так богаты, а