Началу войны предшествовали знамения. Ночью, на праздник опресноков, внезапный свет осиял алтарь и храм, и восточные медные врата его, с трудом отверзаемые силою двадцати человек, раскрылись сами собою, и на вечернем небе явились в разных местах Палестины конники и колесницы, стремящиеся к св. граду; в день же Пятидесятницы жрецы и левиты, вошедшие в храм для принесения обычных жертв, с ужасом почувствовали тяжкое его колебание, и внезапно исшел из внутренности святилища громкий глас: «Изыдем отселе!» Но ежедневные кровные жертвы, утратившие свое значение с тех пор, как принесена была однажды примирительная жертва Христова, не прекращались. Продолжался и ряд первосвященников, по чину Ааронову, утративших свою законность в лице Каиафы, который, не ведая сам силы слов своих, прорек о Христе, что лучше одному человеку умереть за весь народ, и тем самым признал Его Первосвященником вечным, по чину Мелхиседекову. Временные же преемники Каиафы сменялись непрестанно, по прихоти народной или властью детей Ирода; ослепшие не хотели видеть конца Завета Ветхого и грядущего события всех пророчеств над Иерусалимом; не внимали вещему воплю Иисуса сына Ананова, который за четыре года до падения скитался по всему городу, повторяя непрестанно: «Глас от востока, глас от запада, от четырех стран ветров; глас на Иерусалим, на храм и новобрачных, глас на весь народ!» Вещий голос замолк только во время осады, когда сей Иисус, воскликнув еще однажды: «Горе и мне», поражен был брошенным из снаряда осаждающих камнем. И как все течение духовной и гражданской жизни народа еврейского, от времен патриархальных Авраама, описано было в их священных книгах, так и кончина ветхозаветного города с разительною точностию передана была потомству очевидцем событий, знаменитым по своей учености Иудеем Иосифом, который после многих битв сам находился пленником в осадном стане Римлян.

Три миллиона Евреев собрались на Пасху в Иерусалим, когда в последний раз тщетно просили они проконсула Кестия Галла усмирить хищность их частного правителя Флора, и, несмотря на кроткие убеждения Царя Агриппы младшего, роковой мятеж вспыхнул. Сын первосвященника Анании, юный Елеазар, начальствовавший над стражею храма, возбудил народ, и взял приступом башню Антония, главную твердыню города; все воины Римские, изгнанные из прочих укреплений, умерщвлены были яростью черни. В тот же день 20 000 Евреев пали в соседней Кесарии под мечом язычников, и весть та взволновала всю Палестину. Жестокая война возгорелась по всем городам и селам Сирии между Иудеями и Сирийцами; распутия и вертепы наполнились разбойниками; войска Евреев овладели многими замками, но за то граждане их немилосердно избиваемы были по всем местам, и в Александрии опять погибло их до 50 000. При самом начале можно было уже видеть, что война эта должна окончательно решить участь целого народа. Вооружился проконсул и, усмирив Галилею, двинулся к Иерусалиму, но отчаянное сопротивление Евреев принудило его удалиться с уроном.

Тогда, по небесному внушению, христиане Иерусалимские, видя, что уже мерзость запустения, предсказанная Даниилом, является на месте святом, бежали из Иудеи в горы и вместе со своим епископом Симоном, двоюродным братом Господа по плоти, удалились в Сирийский город Пеллу, на рубеже пустыни. Иудеи же, гордые своим успехом, вооружили бойницами город. Веспасиан заступил место Галла и в короткое время покорил Галилею и окрестности Иудейские, но предоставил сыну своему Титу конечное покорение Иерусалима, когда сам, по смерти кесаря Нерона, провозглашен был Императором. Он устремился на запад, превознесенный пророчествами Востока о всемирной монархии, потому что к его лицу относили темные гадатели обетованное издревле владычество Мессии во вселенной.

Между тем, еще прежде меча Римского, уже губили внутренние раздоры Иерусалим. Опытнейшие в нем хотели мира, более пылкие войны. Первосвященник Анания с другими старейшинами, которые одни только могли управлять народом, умерщвлены были Зилотами. Вожди так называемых ревнителей, Иоанн Тискала и Елеазар, владели храмом и призывали хищные колена Идумейцев для грабежа и убийств по улицам бедствующего города; разделились между собою и сами Зилоты. Некто Симон Вар Сиора собрал за Иорданом шайку разбойников, как бы в отмщение за смерть первосвященника Анании, и овладел Сионом и нижней частью города. Со своей стороны Тискала укрепился во внешних галереях храма, сражаясь то с ним, то с Елеазаром, который затворился во внутреннем дворе святилища, доколе наконец, пользуясь праздником Пасхи, Иоанн ворвался внутрь его и приобрел всех Зилотов; Симон же с Идумеями остался владыкою города.

Тогда подступил с легионами Римскими Тит, от пути северного, и осадил Иерусалим; более миллиона народа, собравшегося на эту последнюю Пасху, впало в гибельную осаду. Голод и мор жадно налегли на пожираемый раздорами город. Орудия Римские постепенно разбивали северные стены и временно остановились у башни Антония, но никакие убеждения не могли склонить отчаянных Иудеев к покорности. В течение трех дней Римляне обнесли многобашенным валом весь Иерусалим, и уже никто из жителей не мог переходить за роковую черту. Бежавших от голода распинали тысячами, и вся плачевная юдоль Иосафатова покрылась их крестами, в страшную память того Креста, на котором отцы их распяли Царя славы с воплем: «Кровь Его на нас и на детях наших!»

Не менее смертей случалось и внутри города, обреченного Божию гневу. Алчные убийцы врывались во все дома, где только подозревали найти пищу, и которой самые гнусные роды все уже истощены были отчаянием, и обрели наконец последний: мать, пожирающую своего младенца. Но междоусобие не прекращалось; последнего первосвященника Матфия убил Симон, Иоанн же ограбил сам храм, к которому приступил Тит по развалинам Антониевой башни. Тогда прекратилась ежедневная жертва. Желая сохранить святилище, еще однажды убеждал он сдаться и принужден был довершить приступ. Пламя охватило внешние притворы; пока Римляне старались погасить его, Иоанн отважился на последнюю вылазку. В час битвы, один из воинов Римских бросил зажженное бревно во внутренность храма и, несмотря на все усилия Тита, исполнились над ветхозаветным святилищем слова Христовы: «все оно будет разрушено, так что не останется и камня на камне».

73-й от Рождества Христова

Страшное разрушение случилось в самый день первого истребления храма при Навуходоносоре, царе Вавилонском. Тогда Тит, призывая в свидетели небо, что не он виною такого бедствия, уже не хотел более щадить преступный город и все в нем предал огню и мечу, сохранив только три великолепные башни Иродовы, на память древней славы. Свыше миллиона ста тысяч Евреев погибло во время пятимесячной осады. Вожди их Симон и Иоанн назначены были для