кресте. Он переложил на индийский язык Евангелие, через восемь лет по Вознесении Господа написанное на Еврейском Матфеем, который из мытаря сделался Апостолом и мученически засвидетельствовал свое Евангелие в стране Эфиопской. Там окончил течение и Матфий, причтенный к лику Апостольскому вместо Иуды Искариотского. Иуда же Апостол, брат св. Иакова, епископа Иерусалимского, написавший подобно ему соборное послание, прошел всю Галилею, Сирию, Аравию, Месопотамию и в стране Араратской избран был целью стрел языческих, на древе крестном, за слово о кресте; а Симон, из Каны Галилейской, скончался на западе, просветив Мавританию и Африку. Фома Близнец, осязавший по Воскресении язвы Господа и вложивший руку свою в прободенное копием ребро Его, сам проболей был копием в дальних странах Индии, куда проникнул, обращая на путь Парфян, Мидян, Персов, Бактров и Брахманов; таким образом исполнились слова псаломные об Апостолах: «Во всю землю изыде вещание их и в концы вселенной глаголы их».

Оставался в живых еще один Апостол, возлюбленный Иисусу, Иоанн, претерпевший до конца в час искупительной смерти. О сем Иоанне сказал некогда Спаситель Петру: «Если хочу Я, чтоб он оставался доколе прииду, что тебе? Ты по Мне гряди»; и пронеслось о нем слово между братнею, что не умрет. По особенному Промыслу Божию Иоанну надлежало долее всех их оставаться на земле, чтобы видеть событие пророчеств Христовых о ветхозаветном Иерусалиме, засвидетельствовать все благовестия Нового Завета о Сыне Божием и, чтобы Откровением, свыше ему данным, соединить кончину мира и Царствие Божие, грядущее в силе, с началом сего царства, раскрывшегося на земле в судьбах Церкви Христовой.

Глава 4. ПАДЕНИЕ ИЕРУСАЛИМА

Протекло семьдесят лет от Рождества Христова и менее сорока от Его Вознесения, и уже приспела предсказанная Им кончина Иерусалиму, над которым Он плакал с такою сердечною скорбью: «Иерусалим, Иерусалим, град, избивший пророков и камнями побивающий посланных к тебе! Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица, собирающая птенцев своих под крылия; но ты не восхотел! Се, оставляется дом твой пуст!»

Еще за пятьсот лет до пришествия Господня, во дни пленения Вавилонского, которое служило долгим наказанием Иудеям за то, что отвергали Бога отцов своих, пророк Даниил предвидел уже грядущее конечное падение Иерусалима, за убиение обетованного им Мессии, и даже назначил число лет таинственными седминами. Ангел предстал ему на молитве и сказал: «Семьдесят седмин определены для народа твоего и для града святыни твоей, да совершится противление, и запечатлеются грехи, и очистится беззаконие, и приведется Правда веков, и запечатлеется видение и пророк, и помажется Святый Святых. И ведай, и разумей: от исхода слова, о восстановлении и о создании Иерусалима до Христа Старейшины, седмин седмь и седмин шестьдесят две. Восстановится и созиждется стогна и ограда, и притом в тесноте времен; и после шестидесяти двух седмин убиен будет Христос, и не за Себя; потом град и святилище разрушит народ старейшины грядущего; и конец его в потоплении, и до конца брани предопределены опустошения. И укрепит завет для многих седмина единая; и посреди седмины прекратится жертва и приношение. И за птицею мерзости придет опустошение; и до решительного совершения воскаплет гнев над опустошением».

Уже Завет Новый Бога с человеками, через страдания Христовы, утвержден был навеки со многими по вселенной; надлежало запечатлеться Ветхому, временно заключенному с одним лишь избранным народом, в котором преемственно сохранялось чистое учение о Божестве: дабы явить миру, что отныне уже весь есть наследие Бога, и что истинные поклонники поклонятся ему на земле уже не в одном Иерусалиме. Однако же, разрушение его сопряжено было со многими необычайными событиями, в знамение долголетнего высокого его значения.

После славного племени Маккавеев, которые избавили Иудею от насилия Антиохов Сирийских и вступили в союз с Римлянами, милостию их воцарился в Сионе иноплеменник Ирод, что сходно с пророчеством древнего Патриарха Иакова. Он возвестил двенадцати сынам своим, что не оскудеет князь от Иуды до пришествия Мессии, и Мессия родился во дни чуждого пришельца Ирода, племя которого продолжало господствовать в Палестине, притесняя юную Церковь Христову; в самом же Иерусалиме повелевали игемоны Римские, подобные Пилату, под властью проконсулов Сирии.

Между тем, по мудрому устроению Промысла, со времени пленения Вавилонского большая часть колен Израилевых осталась в Месопотамии и рассыпалась по Востоку. Многие же из Иудеев основались в западных областях Рима, приобретая себе права гражданства в столицах языческого мира и умножая число своих прозелитов в лучших городах помория. Таким образом мир приготовлялся к принятию учения Христова, потому что Апостолы повсюду начинали проповедь свою с Иудеев, как сохранивших предание о Мессии. Тем более в Египте, где славилась просвещением Александрия, многочисленны были Евреи и гордились также своим учением, смешанным с философией Эллинской. Там, еще за двести лет до Р. X., Птоломей Филадельф, царь Египетский, вызвал из Иерусалима 70 толковников еврейских, для перевода на греческий язык всех книг Ветхого Завета, не без Промысла Божия, хотя, по-видимому, только из одной страсти к просвещению. Перевод Библии на общественный язык греческий способствовал проповеди Христианства между Эллинами и заблаговременно объяснил те места Св. Писания, которые с упадком языка еврейского могли сделаться темными.

В Александрии произошло и начало болезней, посетивших народ еврейский за его неверие, по свидетельству всех писаний пророческих. Там впервые поднялась на них рука Эллинов, когда вспыхнул мятеж Еврейский за посмеяние Царя их Агриппы, внука Иродова, шедшего из Рима властвовать по воле кесаря в Палестине. Многие тысячи, всякого возраста, истреблены были яростью языческой черни, и впоследствии подобные убийства повторились по городам Сирии и у Парфян, ибо везде были ненавидимы Евреи; везде подозревали их в зажигательствах и в нарушении общественного спокойствия. Такая печать отвержения повсеместно на них легла с тех пор, как отвергли они своего Мессию. Иудеям грозило другое бедствие, которое едва могли отклонить посольством своего ученого согражданина Филона и ходатайством в Риме царя Агриппы. Безумный кесарь Калигула, негодуя, что одни Иудеи не воздают ему почестей божеских, велел правителю Сирии поставить изваяние свое в святилище Иерусалимском, как бы в обличение непокорного народа, который еще недавно не хотел признать в том самом храме лицо истинного Сына Божия в смиренном образе человека. Один только страх всеобщего восстания отчаянных, готовых погибнуть за оскорбление своей святыни, удержал проконсула исполнить волю кесаря. Но, хотя с воцарением Клавдия совершенно оставлена была нелепая мысль эта, однако же час от часу более тяготело над Иерусалимом иго Римское, и возраставшее хищничество правителей Сирии превосходило меру терпения