Это было так буднично, словно происходило каждый день. Матрос сделал это. Так было нужно. Это война не понарошку. Он знал, что его никто за это не осудит. Он убил врага, который мог бы убить его, а на следующий день прийти за его семьей.

Это был враг!

Матрос убедил себя в этом и пошел со всеми рассматривать трофеи, чувствуя удовлетворение от того, что это была его первая весомая победа после тяжелого ухода из Славянска.

Бойцы забрали себе вражескую БМП и стали туда складывать еду, боекомплекты и обмундирование, которые находились на блокпосту. Вся их амуниция была старой и бедной, а тут можно было воспользоваться трофеями и хоть как-то обновить изношенную одежду.

Спустя несколько минут после взятия блокпоста начались минометные обстрелы. Мины летели со всех сторон. Возобновилась стрельба, и непонятно было, кто и откуда стреляет. Когда начинались бои, мобильная связь сразу глушилась, и можно было связаться лишь по рации.

— Не стреляйте! Свои, — кричал в рацию один из бойцов.

— Там свои, — крикнул кто-то во все горло.

Стрельба прекратилась. Бойцы подошли к блокпосту и рассказали, как услышали стрельбу и пошли на звук, а выйдя из зеленки, заметили украинский БМП.

Жертв удалось избежать, но минометный обстрел набирал силу и уже походил на ливень. Было принято решение возвращаться назад в Снежное, потому что удерживать блокпост было подобно самоубийству.

Матрос ехал сверху на трофейном БМП. На его лице расплылась довольная улыбка. Эта небольшая стычка с победным исходом придала бойцу уверенности в своих силах. Он надеялся, что и следующий бой будет удачным, а за ним последует еще один такой же. И уже к концу лета враг будет полностью изгнан с территорий республик.

В штаб вернулись спустя несколько часов. Бойцы хвалились, как ввосьмером взяли блокпост, отобрали БМП и получили немалые трофеи. Матрос слушал своих товарищей, но в груди нарастало ощущение тревоги. Боец не сразу понял, с чем связано оно, но спустя несколько минут его осенило.

— А где Костя? — спросил вновь Матрос у водителя БТР.

— Да не знаю. Вроде выпрыгнул тогда.

— Вроде? — разозлился Матрос.

— Да.

— Тот пожар можно было остановить, подкинув туда немного песку, а ты направил БТР в поле и еще не знаешь, где твой боец?

— Чего ты наехал? — возмущался водитель. — Все нормально.

Матроса удивляло равнодушие его товарищей, ведь Костя был одним из них, а сейчас никто не знал, где он. Боец сжимал кулак и хотел уже было ударить водителя, но тут зазвонил телефон — жена.

— Да?

— Он собрался пойти в ополчение. Поговори с ним, — сказала встревоженная мать.

Матрос сразу понял, что речь идет о его сыне.

«Этого еще не хватало», — подумал он с тревогой.

— Хорошо, поговорю. Сейчас некогда. Я перезвоню. — Матрос спешил закончить разговор, потому что в помещение зашел командир и начал отчитывать бойцов за покинутые позиции.

— Кто дал команду отходить?

— Командир, мы не самоубийцы. Там минометы стреляли отовсюду, — ответил ополченец с «Вэл».

— Вернуться и удерживать блокпост.

— Командир?!

— Ты не услышал приказ?

— Понял.

Матрос видел, как отчитывают их старшего, и понимал, что надо вернуться, чтобы найти Костю. По пути к блокпосту боец собирался с мыслями и размышлял, как будет действовать во второй раз. Голова шла кругом, и Матрос не сразу вспомнил про разговор с женой.

«Нужно набрать сыну».

— Алло.

— Привет, сынок.

— Привет, пап, как ты?

— Да все хорошо. Воюем понемногу.

Матросу хотелось рассказать, что он захватил блокпост и вражескую БМП, но мысли о Косте затмили всю радость, и боец не сказал ничего.

— Мама говорит, что ты собрался в ополчение пойти.

— Да, пап. Хочу.

Голос сына был напряженным и тихим. Отец чувствовал по голосу неуверенность сына и прекрасно понимал его.

— Не надо этого делать. Поверь, сын, тут все не так, как кажется.

— Пап, но если каждый, как и я, будет отсиживаться дома, то кто тогда воевать будет? А я готов. И морально, и физически. Тем более что я не могу смотреть равнодушно на все, что происходит вокруг.

Матросу было приятно, что парень был на одной стороне с ним, но отец никак не мог допустить, чтобы его единственный сын подвергал себя риску.

— Сынок, представь, если со мной что-то случится. Я ведь могу погибнуть. И кто тогда будет заботиться о маме с сестрой? Только ты. А если пойдешь и ты и с тобой что-нибудь случится, то кто тогда будет заботиться о женщинах? Они ведь не смогут сами.

Матрос говорил убедительно, и сын понимал справедливость отцовских слов.

— Два человека от семьи — это более, чем достаточно.

— Понимаю.

— Пообещай мне, что не пойдешь.

В ответ была тишина, которая продлилась несколько секунд.

— Обещаю.

— Спасибо, — сказал Матрос. — Я очень люблю тебя, сынок.

Боец попрощался с сыном и положил трубку. Нервы были на пределе. Матрос понимал, что сын может нарушить обещание и попасть в беду. Он думал об этом и раньше, но сейчас ему нужно было откинуть все, чтобы настроиться на единственную цель — самому выжить и победить.

Второй заход на блокпост, который уже вновь пестрел украинскими бойцами, ополченцы начали более спокойно и морально подготовленно.

Все трофеи были оставлены в штабе, а в новую атаку шли уже два БТРа, между которыми маневрировала трофейная БМП. В этот раз все было гораздо строже и динамичней. С дедовским криком «Ура!» бойцы приближались к блокпосту.

Солнце обжигало своими лучами и не щадило никого. Пот заливал глаза Матроса, и он снял каску, отдав ее своему товарищу.

— Ребята, кто боится, лучше сейчас спрятаться в поле и не мешать атаке, — крикнул главный, но в ответ услышал лишь молчание.

Украинские военные не умели воевать пехотой, более того, у них для этого не было никакой мотивации. Они не знали, за что воюют. Они не понимали, почему необходимо стоять до конца и умирать. При прямом столкновении с врагом они, как правило, отступали, а сейчас на них двигались три бронемашины донецких бойцов.

Ополченцы во второй раз зашли на блокпост без потерь, но вновь начались минометные обстрелы, которые напомнили Матросу ад в Славянске.

Мины полетели прямо на блокпост, а попадания были более точными, нежели в прошлый раз. Трудно было разобрать, из каких орудий и откуда стреляет противник, но ясно было одно — оставаться здесь больше нельзя.

Блокпост вновь нужно было покинуть. Матрос схватил пулемет и стал стрелять в убегающих врагов,