и интересную жизнь: создать семьи, завести детей, вырастить их, добиться успехов в каких-то областях, а затем встретить счастливую старость. Тяжело смотреть, как уходят лучшие. Но больнее осознавать, что уйдут еще многие, а быть может, и сам Матрос. Мысль о том, что смерть удалось обмануть уже трижды, не давала бойцу покоя.

«Вечно везти не может».

Санту бережно завернули в ткань и положили в машину.

«Вероятность выжить в каждом новом бою все меньше».

Матрос пообещал себе, что будет держаться на расстоянии с каждым, чтобы не так тяжело было переносить утрату.

Вокруг было тихо. Бойцы собирали оставшиеся боеприпасы, а Матрос сидел в машине и смотрел вдаль. Чувство страха и честь боролись в нем постоянно. Страх порой затмевал разум, но честь была в сердце и побеждала каждый раз, когда возникала мысль вернуться домой.

«А где сейчас твой дом? Куда ты вернешься?» — спрашивал себя боец.

Матрос не любил делать что-либо наполовину, и если брался за что-то, то всегда доводил до конца. А сейчас на кон поставлено было поставлено слишком много, чтобы вернуться домой без победы, и уж тем более потерпеть поражение в освободительной войне.

«Тебе некуда вернуться. Ты можешь только сбежать».

Страх!.. Ему было страшно больше никогда не увидеть свою семью. Он боялся, что навсегда распрощался с ними. Но еще страшнее была мысль о том, что ополчение потерпит поражение, и тогда всей его семье придется бежать. Именно этот страх и двигал им. Именно этот страх говорил о том, что он все делает правильно и никто не смеет его осуждать.

В поселке было тихо. Тишина казалась глубокой и неестественной.

— Как-то слишком тихо. Не бывает так, — сказал Матрос.

— Ты становишься параноиком, — спокойно ответил Вэл.

Бойцы уже сели в машину, и водитель начал заводить мотор, как вдруг вдалеке послышались залпы гаубиц, и первый из снарядов упал в нескольких десятках метров от машины.

Никто не хотел умирать. Каждый верил, что вернется домой целым и невредимым, хотя каждая секунда на фронте может стать последней.

— Дави в пол! Поехали! — крикнул Матрос.

— Жму! — крикнул водитель.

Машина взревела, понеслась изо всех сил. И в тот же момент приземлился следующий снаряд, но уже на десять метров ближе.

— Блин, дави сильнее, скоро будет по нам, — кричал Матрос.

— Больше она не выжимает.

— Твою мать!..

Тяжелая артиллерия работала прямой наводкой. И несложно было догадаться, что через два или три снаряда будет попадание по машине.

— Ну, сильнее же!

— Матрос, она быстрее не едет.

Бойцы смотрели на приближающееся облако пыли и разлетающиеся во все стороны куски снарядов. Третий снаряд догонял машину, а четвертый уже царапал ее осколками.

«Следующий по нам», — подумал Матрос и вспомнил лица своих близких и то, как он обнимал родных в Донецке. Это было словно вчера. Они были с ним. Так близко. Так глубоко. В самом сердце.

Бежать было некуда: дорога шла по прямой, а выжать больше восьмидесяти километров из отечественного авто было невозможно. Бойцы напряглись и приготовились встретиться со Всевышним. Матрос закрыл глаза. Перед ним промелькнули все те моменты жизни, когда он был счастлив. Ополченец увидел рождение дочери, отдых в Черногории, бриллиантовые серьги для жены и… пулеметную очередь в БТР в Славянске.

Прошло несколько мгновений, а потом целая минута. Еще одного залпа никто не услышал. Огонь прекратился.

«4:0», — подытожил Матрос.

Бойцы, словно герои боевика, вырвались из-под шквального огня, отделавшись легкими царапинами на машине. Это была еще одна маленькая победа обычных людей над смертью в этой большой и несправедливой войне.

Позже Матрос видел, как «грады» со стороны ополчения летели в сторону Мариновки. Откуда появилось такое огромное количество систем залпового огня, Матрос мог лишь догадываться, но спустя несколько дней поселок окончательно перешел в руки армии ДНР. Теперь от границы с Россией ополчение отделяла лишь Кожевня.

Глава 8

Дорога на Кожевню была длинной и спокойной. В молодости Матрос часто занимался медитацией, приводя свои мысли в порядок. В те времена, чтобы войти в трансовое состояние, нужно было включить спокойную музыку, сосредоточиться, а сейчас под шум колес оно невольно приходило само по себе. Ополченец настраивался на бой, вспоминая события и новости недавних дней.

Первой на ум пришла история про старика, который, узнав, что его внучку хотят изнасиловать боевики из «правого сектора» прямо в сарае, взял ружье и с трясущимися от артрита ногами вышел один против троих националистов, застрелив двоих из них. Как позже рассказывал дедушка, он очень расстроился, что третьему удалось сбежать.

Боец покрывался мурашками от воспоминаний о том, как держал высоту вместе с мужиками лет шестидесяти, которые, все в пыли и грязи, без крепких зубов и огромных мышц на теле, стояли до последнего и отбивались легким оружием от серьезного вооружения, не давая врагу пройти мимо них. Вместе с ними под минометным огнем Матрос копал окопы, лежа на высоте, и вжимался в землю всем своим телом, чтобы выжить. Отвращение к фашизму заложено в гены каждого русского человека, и настоящие мужчины не могут остаться равнодушными или сбежать от трудностей.

Машина замедляла ход, а Матрос вспомнил, как на одном из блокпостов попали под минометный огонь и были ранены четыре бойца. Один из них, с пробитой и кровоточащей головой, вытащил троих раненых товарищей из-под обстрела, оказал им первую медицинскую помощь и, лишь когда почувствовал, что опасность миновала, потерял сознание из-за болевого шока и сильной потери крови.

Примеры мужества и настоящей воинской доблести встречались Матросу почти каждый день, и он был горд и счастлив, что оказался в одном ряду с такими сильными людьми.

Кожевня представляла собой огромную линию каменных гротов времен Великой Отечественной войны, расположенных вдоль границы. Перед гротами не было ничего, что могло бы способствовать безопасному продвижению бойцов сопротивления: ни зданий, ни домов, ни деревьев. Для украинской армии это был тир с движущимися мишенями. Бой начался совершенно внезапно. Матрос, Водяной и еще двадцать восемь бойцов отряда Моторолы высадились и начали движение к границе под прикрытием танков. Оно было медленным, потому что в гротах находились сотни украинских военных на подготовленных пулеметных позициях.

Никто не сказал, что придется идти на верную гибель, никто не обеспечил поддержку артиллерией. В очередной раз отсутствие какой-либо военной подготовки сказывалось на эффективности действий ополчения. Матрос понимал, что это самоубийство, но отступать команды не было. Бой продолжался около часа и не принес успеха. Бойцы под вражеским пулеметным огнем не продвинулись и на десять метров.

Спустя еще