в длинных холодных пальцах.

– Я вас обрадую, моя госпожа… – Он улыбнулся маме.

У Арона сердце скакнуло, и его так и подбросило на скамейке! Он владеет силой! Он станет учиться настоящей магии!

– …вам не придется расставаться с сыном. У него нет силы Многоликого.

До Арона его слова дошли не сразу. А когда дошли – внутри будто разорвало все на маленькие кусочки. Он оглох и ослеп, и руку отдернул, как из капкана, только железные челюсти уже раздробили кости.

– Я… Вот, постойте, поглядите! – Арон поднял калечную руку: ничего не случилось. – Я… и свет зажигать могу, и сдвинуть камень, и воду заморозить! Я…

– Это вспышка силы, молодой человек, это встречается, – начал ласково священник, и от этого тона только сильнее грызла обида. – Не расстраивайтесь так горько, вы забудете об этом, как и свойственно вашему юному возрасту. И станете…

– Я не маленький! – Арон вскочил. – Идите вы… в бездну!

За спиной ахнула мама, но сказать ничего не успела: Арон ураганом пронесся мимо, ввинтился в кусты, продрался через них, словно за ним гналось пушечное ядро. Убежать от мамы дело плевое, особенно если залезть на дерево и сидеть там. Мама никогда за ним не полезет, и Эрин не полезет.

– Вы сговорились! Обманщики! – кинул он не оборачиваясь, неясно кому. И вдруг с ужасом вспомнил про Людо, который и позор его видел, и слезть не может: боится. Мгновение он разрывался – прятаться или идти выручать приятеля, но Людо точно просидит тут до вечера, трясясь, как студень. Пока он размышлял, как быть – его нагнали.

– Арон, пожалуйста, извинись. – Жесткие пальцы схватили за плечо. Он поднял голову и увидел маму с лицом таким твердым и оттого страшным, что тут же захотелось вывернуться и сбежать. Он пробормотал слова извинения, не глядя на предавшего его отца Грегора.

Теперь точно накажут, подумал уныло. А самое главное – ни за что! Ему просто не повезло, не получилось вызвать огонь, да ведь и раньше не всегда сразу получалось… А все они решили, что он тупица и врун.

Обида была такой горькой, что сбивала с ног. Но Арон нашел в себе силы посмотреть на маму.

– Там Людо сидит… На груше. Ты его не ругай только, ладно, он не виноват, мы просто…

Мама даже вида не подала, что удивилась. Сказала только:

– Иди в комнату. Останешься сегодня без ужина. И выучишь к утру наизусть всю вторую главу «Деяний Гедеона Нойберта».

Арон завыл, но сильные мамины пальцы уже тащили его за ухо в дом, на заклание древним старикашкам из учебников и к голодной смерти во славу несправедливости.

8

Зрелище, представшее перед Тильдой следующим утром, приятным назвать было сложно. В ближайшем к стройке трактире пьяным беспробудным сном спали люди мастера Уильяма, второго мастера-каменщика, – кто за столами, кто на скамьях, а кто и вовсе вповалку на полу. Гулянка накануне, похоже, вышла славная. Служка лениво сгребал к середине зала грязную солому и мусор с пола монотонными движениями – шурх, шурх.

От отвращения Тильду передернуло. Кто-то лежал в луже собственной блевотины, кто-то храпел на весь зал, и вонь стояла такая крепкая, что все же пришлось прижать к носу платок.

Тильда носком башмака приподняла чью-то изгвазданную шляпу.

– Как их тут не обчистили?

Мартин Каффи, стоящий рядом, развел руками:

– Может, брать уже нечего с них было.

– Дык они сняли весь кабак! Не знаю, чего уж они тут праздновали… Орали песни, но без девочек. Без девочек, – оправдывалась хозяйка, отводя взгляд и пряча руки под передником.

Тильда вздохнула:

– Ясно.

Перешагнув остатки глиняного кувшина, она направилась к двери. Хотелось выйти на воздух и грязно выругаться. Мало того что мастер Уилл не появился утром, так еще и Мартин Каффи об этом ничего не знал. Замену каменщикам едва нашли!.. А эти валяются тут, вдрызг пьяные!

В зал, пригнувшись, вошли двое городских стражников, и Тильда повернулась к ним, указывая на мужчин за столами:

– Делайте с ними все, что требует закон в таких случаях.

Закон требовал прилюдного наказания на площади: заключения в железный короб с отверстием для головы и нравоучительными картинками на стенках. Каждый, кто проходил мимо, мог вдоволь насмеяться и кинуть в пьяницу гнилую репу или тухлое яйцо.

Стражники понимающе усмехнулись:

– Сделаем, госпожа.

Тот, что повыше, широкоплечий парень в новом мундире с блестящими пуговицами, картинным жестом героя из любовной пьесы оперся о мушкет. Тильда сделала вид, что этого не заметила. Стражник сделал вид, что ему совершенно все равно.

Ему хотя бы хватило соображения не предлагать «проводить госпожу, ведь город – место опасное»…

Второй мужчина приказал служке принести воды, и испуганный служка, бросив уборку, по стенке добрался до двери и шмыгнул во двор.

Оставаться в кабаке было уже незачем – стража сама все сделает как положено, расстарается за щедрое вознаграждение. Тильда подошла к Мартину Каффи – тот стоял, мрачно скрестив на груди руки.

– Мастер Каффи, прошу вас проследить, чтобы Уильям и его люди получили свой заработок и больше никогда не появлялись на стройке.

– У них же дети! Жены! – оторопел мужчина.

– Видимо, о детях и женах они думали в последнюю очередь, когда устраивали гулянку в рабочий день. Второй раз за месяц.

– Так же не делается! – Мастер Каффи был одного с ней роста и смотрел прямо в глаза. И взгляд этот Тильде очень не понравился – в нем было неповиновение. Вызов.

– А как – делается? Попускается пьяницам и ворам? Вы слишком часто закрываете глаза на мелочи. Но это – не мелочь. Работа стоит.

– Я…

– Я подам докладную записку в министерство.

Разговор был окончен, и Тильда наконец вышла из душного зала на улицу. Она немного постояла, глубоко вдыхая кажущийся свежим после кабака воздух. Дети гоняли обруч, кто-то неспешно прогуливался вдоль витрин, кто-то, наоборот, спешил по делам. Деловитость, кипучая неугомонная энергия Бронзового кольца придавали сил. Жизнь шла своим чередом.

Сегодня предстояло много работы, и Тильда быстрым шагом направилась в сторону стройки.

Вместе с мастером-каменщиком Руфусом она отправилась в долгий путь по узким и шатким лестницам, поднималась на леса и спускалась вниз, осматривала буквально каждый дюйм стен, сложной системы опор, арок и колонн. Этот обычный обход стройки занял достаточное время, но нужно было удостовериться, что все в порядке, и она заглянула в каждый уголок, перекинувшись парой слов с каждым мастером.

– А это что такое? – Тильда остановилась посреди второго яруса лесов. Здесь проходила арка портала, и замко́вый камень пошел трещинами, что могло грозить обрушением не только портала, но и будущего свода, что опирался на эту стену.

Желание устроить выволочку Мартину Каффи все усиливалось: слишком много ошибок он допускал в последнее время. Это желание пульсировало в груди и на кончиках пальцев.

После осмотра стен Тильда позвала помощника. Они стояли под арками входа, и солнечные лучи едва пробивались сквозь взвесь пыли и каменной крошки.

– Госпожа Элберт, мы не укладываемся в сроки… – Мартин Каффи развел руками. Он выглядел растрепанным и каким-то нахохлившимся. После утренней истории с мастером Уильямом мастер-строитель, казалось, не горел желанием разговаривать с Тильдой.

– Вопрос о сроках решаю я и Агорат, уважаемый мастер Каффи. А не ведомство, как бы вам того ни хотелось.

– Но вы требуете от меня невозможного, госпожа Элберт!

– Не невозможного – всего лишь необходимого, – сухо ответила Тильда. – Вы прекрасно понимали, что еще нельзя снимать кружала, раствор не затвердел, но почему-то отдали вчера приказ их снять. Вы хотите, чтобы эта арка рухнула вам на голову? Мастер Каффи, – в ее голосе зазвучали жесткие интонации, – ответственность за произошедшее полностью ложится на вас. Займитесь подпорками для арки и молитесь Многоликому, чтобы она не развалилась.

– А может, это проклятье, – тихо, но зло проговорил сквозь зубы Каффи. Он сжал кулаки. – Проклятье Маллара!

Эти разговоры – что храм Маллара Многоликого проклят – ходили с самой закладки фундамента и неизменно раздражали Тильду. Она не верила в них, как и в те предрассудки, что были так сильны среди людей ее ремесла: что нельзя закладывать краеугольный камень дома в дни убывающей луны, что полынь, смешанная с раствором, спасет от пожара, что ступенек всегда должно быть нечетное количество…

Тильда же всегда надеялась на науку, находя в цифрах и формулах гармонию и постоянство, ибо нет ничего постояннее цифр и правильнее формул!..

Она хотела резко ответить мастеру Каффи, но громкий окрик заставил их обоих обернуться:

– Эй! Кто здесь главный?

На строительную площадку въезжали запряженные быками подводы, а к Тильде шел рыжебородый мужчина, размахивающий какими-то бумагами.

– Камень из Домара, – объяснил он, показывая на подводы. – Мне нужна госпожа Элберт, отпись бы подписать.

Его взгляд остановился на Тильде. Рыжебородый легонько поклонился, пряча улыбку – или усмешку – в бороде.

– Восемь? – Тильда окинула взглядом груз. – Обычно мы получаем дюжину.

– В этот раз, госпожа, меньше. Я только слежу, чтобы камень в целости доставили. И сопроводительные письма вот.

Он отдал Тильде смятые, истертые на краях листы, скрепленные печатью.

Пока она читала, к ним подошел Руфус, мастер над каменщиками.

– Госпожа, постойте-ка, позволите сказать? – Он недобро глянул в сторону рыжебородого, терпеливо ожидавшего, когда Тильда подпишет бумаги.

– Ну, говорите. – Она отвечала, не поднимая головы от бумаг.

– Камень не из Домара. Айласский.

Пару мгновений Тильда непонимающе