всегда.

– Если это по-настоящему, то Маллар благоволит тебе. И хочет, чтобы ты служил ему.

Она сделала какое-то странное, резкое движение, будто хотела обнять. Но не обняла. Только пожелала спокойной ночи, пообещав, что поговорит утром со служителем Многоликого, и ушла, унося с собой свои сложные взрослые заботы. С досады Арон пнул ножку кровати, но только больно, до слез, ушиб палец.

Смысл сказанных мамой слов медленно доходил до него: его отправят учиться в орден Служения или Исцеления, обязательно отправят, если посчитают, что силы у него достаточно для служения Многоликому.

И от этого Арон пнул ножку кровати еще раз, посильнее, так, что от боли зарычал на себя и собственную глупость.

Деревянный генерал смотрел на него мудро и понимающе. Уж он-то точно знал, что такое поражение, но все равно никогда не сдавался.

5

Утром с реки приползла серая хмарь. Даррея, утопленная в прокисшем молоке тумана, была сумрачна и неприглядна. Куталась в этот туман, как старая потаскуха в драную шаль, прятала морщинистое лицо в его складки.

С самого утра Саадар стоял в длиннейшей очереди в Военное ведомство Канцелярии. Сырость пробиралась под старый мундир, и Саадар думал об общественных купальнях, здание которых – на четыре квартала ниже, у желтоводной Рэо. В уме он прикидывал, во сколько ему обойдется посещение купален, и по всему выходило, что недешево – это же куском мыла и мочалкой запасись, бельишко в стирку отдай, да чтобы за вещами кто присмотрел… Но армия приучила его к порядку. Слишком хорошо приучила – попробуй выбить эту привычку! Ведь привычка эта спасла ему жизнь, и не раз.

Люди в очереди – по большей части такие же ветераны. Кто за пенсией стоит, кто – точно так же, как и Саадар, надеется найти себе дело. Разговаривали негромко и вяло. Некоторые из солдат опирались на костыли. У одного все лицо было перекроено осколками пушечного ядра.

Оказалось, этот, с перекроенным лицом, служил с Саадаром в одном полку и хорошо помнил командарма Торгена. Они с Саадаром немного поговорили, вспоминая сражения под Мьетеном и у Берани.

– В столице я по делам, – говорил новый знакомец Саадара. У него была странная речь: очень громкая, а окончания слов он глотал. Глухой, похоже. Или почти глухой… – Мне земля положена, а эти гады все зажимают и дело тянут. Каждый день сюда хожу, а толку?.. Супружница бранится на чем свет стоит…

– А я бы вернулся в армию. – Саадар посмотрел в сторону статуи Последнего императора на площади перед ведомством. Бронзовый воин дыбил огромного коня, застывшего в вечном движении вперед, на врагов Империи. Империи уже два века с гаком как нет, а императору ничего – стоит, и как его только на переплавку не пустили… И арка Победы за ним.

В армии было проще. И понятнее. Но бывшие сослуживцы говорили, мол, в Даррее всегда найдется работа для такого, как Саадар – для отставного вояки, который всю жизнь только и делал, что убивал и калечил врагов. И он мог бы и дальше, только вот незадача – ветераны вроде него уже и не нужны особо, молодых да горячих полно. Кто же не захочет верно служить Республике?..

А такие, как этот вот с уродливым лицом, едва способный членораздельно говорить, или те, без ног и рук, – кто? Огрызки. Огарки.

К середине дня очередь дошла до Саадара.

Взмыленный лысеющий человек, чиновник ведомства, глянул на Саадара равнодушно поверх стопок бумаги, папок, сломанных перьев, тяжеленных томов Устава, помял бумаги в пухлой руке:

– Саадар Мариди… Мариди… Из Домара?

Саадар кивнул.

– Ничего. У нас ничего нет. Заходи через пару дней. А лучше – на следующем пятидневье.

Саадар разочарованно вздохнул. Конечно, не надеялся он попасть в личную охрану сенатору, но был уверен, что в городском охранении ему обрадуются. Но смолчал, видя, как раздражается чиновник, какой у него злой и затасканный вид.

Саадар вышел из ворот ведомства и побрел вдоль глухой кирпичной стены. Завернуть в купальни? Может, хоть вид поприличнее будет, да, правда, ненадолго…

А улицы города заманивали, кружили, запутывали. Бесчисленные лавки, лавочки и лавчонки, настырные менялы, купчины, торговцы всем, что только можно представить… Старые, обросшие мхом дома, где-то – поновее, где-то – совсем развалившиеся от древности, тесные проулки, вонь и грязь, бочки с гнилой водой – якобы на случай пожара, но на деле для того, чтобы выкидывать туда тухлятину. Босоногие ребятишки, снующие где попало, весело пускающие кораблики в многочисленных лужах. Крик, гвалт, возня, суета. Словом, город.

Саадару хотелось проклясть его.

Не привык он к городской жизни, и казалось – вовсе никогда и не привыкнет.

Три пятидневья прошло, как он в столице, и деньги почти все вышли, а работы все не найти.

«Охранник? Нет, не нужен». «У нас есть вышибала». «Пошел к катропу, давай, вали-вали отсюда!» И это он слышал в каждой таверне, в каждом богатом доме, в каждой конторе. Вот и в ведомстве ничего не сказали.

Но Саадар не унывал – он был уверен, что удача, рыжая лиса Ретта, все-таки повернется к нему хитрой усмехающейся мордой.

И она повернулась.

На лысом пятачке у какого-то моста Саадар натолкнулся на толпу сплошь из бородатых мрачных мужиков, одетых так же бедно, как и он сам. Кто-то был с оружием, другие – с кирками, топорами или пилами. Все как будто ждали чего-то.

Саадару стало интересно.

– Чего тут такое? – Он тронул за плечо одного из стоящих. Тот обернулся, глянул исподлобья, но ответил:

– Работы ждем.

– Какой?

– Какая будет, такой и ждем.

Оказалось, что это место, где собирались в надежде на удачу все, кто искал себе работу. Сюда же приходили те, кому работники были нужны. Саадар, немного подумав, присоединился к этим голодным людям, разделив с ними томительное, мрачное ожидание. Тут были крестьяне, каменотесы, рудокопы, бывшие подмастерья, странный люд с побережья… Оглядывали друг друга угрюмо, ревниво. Мимо проходили люди, иногда кто-нибудь останавливался – короткий разговор, и один из мужиков шел следом. Их забирали на день или два: в дубильни, или на рыбный рынок, или в чей-нибудь дом помогать по хозяйству.

– Эй, вы! Каменщики тут есть? – выкрикнул появившийся из тумана человек в темной одежде. Трое мужчин сразу же подняли руки.

– Всего трое? – Наниматель недовольно поморщился, оглядывая остальных. – Ладно, давайте, вам на площадь Семи Ветров. К храму Маллара.

Те пошептались меж собой, явно споря, но потом – согласно закивали и пошли за человеком в темном.

Где-то высоко над головой глухо пробил колокол. Почти вечер. Ждать? Уйдешь – и, может, пропадет шанс, а будешь стоять – шанс и не появится вовсе. Саадар поскреб заросший подбородок, потом обернулся к какому-то старикашке:

– Где это – площадь Семи Ветров?

Старик неопределенно махнул в сторону одной из улиц.

Саадар прошел мимо лавок, где продавали бумагу и перья, мимо лавок с оружием – туда бы он заглянул с удовольствием, да толку от того, что заглянет, денег-то все равно нет, мимо лотков с овощами и фруктами, свернул в какой-то узкий и извилистый, как кишка, проулок и выбрался на широкую улицу, по которой неспешно текла толпа. Она разбивалась, редела у огромных кованых ворот, а за ними – зелень, белые стены, позолота шпилей, флаги… А перед воротами открывалась площадь, и огромный недостроенный храм торчал там, как кусок сахара.

Саадар видел такие в порту, но там они были меньше и проще.

Крики, разговоры, стук молотков и визг пил. Пахнет свежим деревом и известью. Рабочие суетятся возле чанов с раствором, тащат вверх по наклонному настилу глыбы камня, укладывают ровно и аккуратно на стены… Сколько же здесь людей!.. И ведь охрана наверняка нужна! Саадар усмехнулся про себя.

– Скажи, приятель, где тут главный? – остановил он какого-то паренька. Тот мотнул головой в сторону:

– Мастер Элберт там. – Хихикнул и пошел прочь, продолжая давиться непонятным смешком. Все же странные они, эти столичные, что ни говори. Саадар пожал плечами и зашагал куда указали.

– Мастер Каффи, это ваши обязанности, – издали услышал он низкий, перекрывающий шум вокруг голос. – А если вы не способны исполнять их сами, то найдите того, кто способен. Третий раз за пятидневье! Возможно, мне стоит взыскать с вас ту сумму, которую потребует братство каменщиков. Как вы считаете?

Другой голос ответил что-то неразборчиво и резко.

Саадар подался на эти голоса, обошел сложенные штабелем доски. У стены стояли двое – мужчина и высокая женщина – и спорили. Угораздило же его так не вовремя сунуться! С кем теперь говорить – всем не до того: наверху болтались обрывки тросов, а на земле, наполовину впечатавшись в жидкую грязь, лежала здоровенная балка.

Саадар стоял и слушал, как они обсуждают чьи-то раздробленные пальцы, сломанную руку и ненадежные блоки и тросы.

– Тебе тут чего? – наконец заметил его важный с виду здоровяк.

– Главный нужен.

– Катись отсюдова, не до тебя сейчас…

– Мастер Каффи, – осадила его женщина, – пусть скажет, чего хотел. – Ну? – Она обернулась к Саадару. – Говори. Я здесь мастер-архитектор.

Знал, конечно, Саадар, что в столице чего только не увидишь, но чтоб огромной