назначила Жерару свидание. В сопровождении слуги и служанки она должна была вскоре после полудня выйти из города и ждать Жерара под буком необыкновенной древности и толщины. Затем слуги тихо удалятся, и влюбленные будут, по сути, предоставлены сами себе. Не стоило бояться, что их заметят или им помешают, ибо дремучий сумрачный лес пользовался у местных дурной славой. В его глубине таились руины замка Фоссфлам, где обитали призраки; а еще в лесу была двойная гробница, не освященная более двухсот лет. Там покоился хозяин замка сеньор Юг дю Маленбуа с супругой – колдуны, некогда наводившие страх на всю округу. О них обоих, или об их призраках, ходили зловещие истории; местные любили судачить о домовых и оборотнях, феях, бесах и вампирах, которыми славился Аверуанский лес. Однако Жерара это не остановило – едва ли эти создания покажутся при свете дня. Отчаянная Флоретта заявила, что тоже ничего не боится, однако слугам пришлось предложить солидное вознаграждение, ибо те разделяли местные предрассудки.

Торопясь по пятнистой от солнечных лучей лесной тропинке, Жерар и думать забыл о древних легендах Аверуани. Он уже был недалеко от условленного места – вот-вот за поворотом появится громадный бук. Интересно, пришла ли уже Флоретта, подумал трувер, и его пульс участился и стал прерывистым. Жерар окончательно оставил попытки дописать балладу, поскольку за три мили, которые он прошагал от замка Френэ, не продвинулся дальше середины первой строфы.

Мысли Жерара мало чем отличались от мыслей любого пылкого и нетерпеливого влюбленного. Вдруг резкий вопль, исполненный жути и тошного ужаса, прервал их ход; донесся этот вопль из безмятежной зелени сосен рядом с тропинкой. Жерар испуганно вгляделся в густые сосновые лапы; вопль прервался, послышался глухой и торопливый топот нескольких пар ног и шум какой-то возни. И снова раздался вопль. Никаких сомнений: кричала дама, угодившая в беду. Вытащив из ножен кинжал и перехватив длинный посох из граба, захваченный, чтобы отбиваться от гадюк, которыми, по слухам, кишел Аверуанский лес, Жерар, не медля и не рассуждая, нырнул под нависшие ветви.

На маленьком пятачке под деревьями он увидел женщину, которая отбивалась от трех разбойников чрезвычайно злодейского вида. Даже в спешке и горячке момента Жерар успел заметить, что прежде не встречал ни таких мужчин, ни такой женщины. Изумрудно-зеленое платье женщины было подобрано в цвет ее глаз, сказочно прекрасное лицо покрывала смертельная бледность, а губы были оттенка свежей крови. Мужчины были смуглы, точно мавры, глаза сверкали – алые щели под насупленными и щетинистыми, как у диких зверей, бровями. Что-то поразило Жерара в форме их ступней, но потребовалось немало времени, прежде чем он понял, что именно. Только позже он осознал, что все злодеи были на редкость косолапы, что, впрочем, не мешало им двигаться с удивительной живостью. Странно, но впоследствии он никак не мог вспомнить, во что они были одеты.

Когда Жерар выскочил из-под сосновых ветвей, женщина обратила к нему молящий взор. Нападающие, как ни странно, его не замечали, хотя один перехватил волосатой лапой руки женщины, которые она протянула к своему спасителю.

Подняв посох, Жерар набросился на злодеев. Он обрушил на голову одного из них мощный удар, который должен был свалить того на землю, однако посох рассек пустой воздух; Жерар сильно качнулся и чуть не полетел головой вперед, пытаясь устоять на ногах. Потрясенный и обескураженный, он смотрел, как сплетенные фигуры растворились в воздухе. По крайней мере, мужские – смертельно бледные женские черты между лапами высокой сосны на миг исказились непостижимой и коварной ухмылкой, которая тоже вскоре растаяла среди игл.

И тут до Жерара дошло; он вздрогнул и перекрестился. Его ввели в заблуждение призраки, или бесы, несомненно, с самыми зловещими намерениями; он стал жертвой подозрительного колдовства. Выходило, что Аверуанский лес и впрямь заслуживал своей дурной славы.

Жерар собрался вернуться на тропинку, по которой шел прежде. Однако, когда он решил, что достиг места, откуда услышал женский вопль, оказалось, что тропинки нет и в помине. Да и лес вокруг неузнаваемо изменился. Листва уже не излучала весеннюю свежесть, но скорбно поникла, а деревья, которые теперь походили на кипарисы, стояли словно тронутые тлением или осенними холодами. Вместо журчащего ручья перед Жераром раскинулось озеро, мрачные и непроницаемые воды которого напоминали запекшуюся кровь, не отражавшую бурых стеблей осоки, что болтались, точно волосы самоубийцы, и гнилые стволы ив, нависшие над осокой.

Вне всяких сомнений, Жерар стал жертвой злого колдовства. Откликнувшись на призыв о помощи, он попал под власть наваждения, позволил завлечь себя в круг заклинания. Он не мог знать, какие чародейские или демонические силы пожелали испытать на нем свою власть, но понимал, что его положение угрожающее. Ища глазами осязаемое, телесное воплощение зла, Жерар сжал посох и взмолился всем святым, которых помнил.

Все вокруг выглядело необитаемым и безжизненным – в таких местах трупы назначают свидания бесам. Воздух застыл, не шевелился даже сухой лист; ни шороха травы или опавшей листвы, ни пения птиц, ни бормотания пчел, ни вздоха, ни плеска воды. Небо сероватого, трупного оттенка, казалось, никогда не знало солнца; неизменный холодный свет, лишенный лучей и теней, лился из неведомого источника неведомо куда.

Жерар внимательно окинул взглядом окрестности; чем пристальнее он всматривался, тем меньше они ему нравились: каждая новая неприятная деталь только подтверждала первоначальное впечатление. В лесу двигались огни, исчезавшие, стоило прищуриться; лица утопленников то всплывали, то опускались под воду, словно живые пузыри, не давая возможности рассмотреть их черты. Жерар гадал, откуда на том берегу взялся древний замок со множеством башенок, стенами уходящий в мертвые воды. От времени замок посерел, и казалось, что его неподвижная громада испокон веку высилась между затхлой стоячей водой и такими же затхлыми небесами. Замок был древнее, чем этот мир, старше, чем этот свет, ровесник страха и тьмы; и ужас, обитавший в нем, невидимый, но осязаемый, крался вдоль бастионов.

По всему выходило, что замок пуст, ибо с башенок и донжонов не свисало никаких флагов, но Жерар твердо знал – как если бы кто-то громко произнес предостережение вслух, – что это место и есть средоточие чар, под которые он попал. Жерара охватила паника, ему чудилось, будто он слышит шорох зловещих перьев и дьявольское бормотание. Жерар повернулся и бросился бежать.

Даже на бегу, несмотря на испуг и замешательство, он не забывал о Флоретте, гадая, ждет ли она его в условленном месте или ее вместе с компаньонами тоже обманом завлекли в это царство отвратительных иллюзий. Он снова принялся читать