Выждав небольшую паузу, он еще чуть сбрасывает скорость:

– Я не знаю, Джен. Но наверное какой-то поворот все-таки был и я его проморгал. Я ни разу не ездил тут по темноте.

– Да, Влад говорил, что дорогие крутые и что..

– И что поэтому не стоит тут шляться на тачке ночью – раздраженно заканчивает за меня Лео – да, я в курсе. Странно только, что на него это правило не распространяется.

– О чем ты?

– А как, по-твоему, он собирался возвращаться обратно, едя к Грэдишу в сумерках? – короткий взгляд на меня – на ковре самолете? Или, может, собирался остаться там на ночь? Странная теория, да. С извилистыми дорогами. И правила эти тоже.. мягко говоря, странные.

– Может, дело в том, что он давно тут живет и хорошо знает дороги.. – неуверенно мямлю я.

– Давно живет? Уж не о себе ли говорил Влад, когда всем нам в пыточной сообщил,

(..я приобрел его совсем недавно, не было времени.. да и я не успел еще осмотреть все его помещения. площадь довольно велика..)

что купил дом едва ли не вчера и поэтому не знал о существовании и опасности этой комнаты? Не тянет на «давно живет». А если он солгал – возникает много других, не менее любопытных, вопросов.

Прибавляя эти вопросы к тем, что уже имелись в голове – я понимаю, что что-то оттуда просто необходимо выкинуть сейчас же, иначе она взорвется. Как тот стеллаж, куда наставили несоразмерно много книг, и тяжесть которых вот-вот выбьет болты, и все эти книги – все до одной – попадают куда глаза глядят.

И вот в мой, и так уже переполненный стеллаж, Лео сейчас попытался впихнуть еще один толстенный новенький томик с интригующим названием «Тайны и навязчивые идеи Влада».

Пока я разглядываю корешки остальных книг, думая, какую бы из них вышвырнуть из своего стеллажа под названием голова, Лео вдруг сдавленно ругается.

Я поворачиваюсь на него, а после поднимаю голову на дорогу.

– Что за..

Только что дорога была темная – логично, ночь ведь – и освещаемая лишь дальним светом фар, но все-таки при их свете достаточно проглядываемая. Теперь же по ней откуда не возьми начинает стелиться густой непроглядный туман. Он исходит кажется из-за самого леса, будто в каком-то дешевом фильме, где из-за кустов в ручную пускают этот дым, имитирующий смог.

– Чтоб его – бормочет Лео – я теперь вообще ни черта дальше своего носа не вижу.

И правда – теперь свет фар будто поглощается этим туманом и съедается где-то у основания. С большой вероятностью мы можем даже не заметить дерева, стоящего в паре ярдов от нас. Не заметить, врезаться в него.. И так далее.

Не говоря уже о дороге, с которой, возможно, мы уже съехали, не разбирая пути.

Лео останавливает машину и в этот момент меня накрывает совершенно необъяснимым приступом паники.

– Заведи ее – прошу я шепотом, будто нас может кто-то услышать.

– Джен, как мы можем ехать, не видя дороги?

– Просто заведи.

– Я не..

– Заведи тачку! – одного моего взгляда хватает, чтобы он перестал препираться и повернул вновь ключ зажигания.

Автомобиль начинает мерно урчать, а Лео недоуменно смотрит на меня, как бы говоря: «окей, завел, а дальше-то что?».

Но осознание того, что мы можем в любой момент тронуться – успокаивает. Обычно, всякая дрянь происходит, стоит едва заглушить машину. А потом, как потребуется ее быстро-быстро завести, когда начнет происходит какая-та ерунда, она непременно станет лишь фыркать, скрежетать и.. и все.

Конечно, я не в ужастике наподобие «Поворот не туда», это не лес с семейкой каннибалов, но как верно в одном из интервью заметил Стивен Кинг: «после полуночи грань между реальностью и воображением имеет свойство стираться».

И, черт возьми, как он прав.

Имеет.

Имеет свойство. Хоть в 5, хоть в 15, хоть в мои 25 лет, если после этой самой полуночи мы заблудились в каком-то долбанном лесу с неожиданно опустившимся на него туманом, из-за которого теперь ни черта не разобрать.

Окей, придется признать, что ехать, не разбирая дороги, мы и правда не можем.

– Поехали обратно – говорю Лео – разворачивайся и поехали обратно к Грэдишу. Оттуда позвоним, или что-нибудь, неважно..

– Джен, чтобы поехать обратно, тоже нужна хоть какая-та видимость.

– Мы только что ехали, ты что, дорогу забыл?

– Ну извини, я не гугл-карты! – начинает злиться он, тоже сидя, как на иголках – просто врежемся в первое дерево и заглохнем.

– Значит будем ехать очень медленно. Тогда в любом случае будем различать силуэты по мере приближения. А я постараюсь различать повороты. Все лучше, чем здесь стоять. Прошлым утром во дворе замка был туман – а что, если опустился он с ночи? И что, если этот –такой же? Предлагаешь сидеть тут до рассвета?

Видимо, этот аргумент Лео все-таки убеждает и он нехотя разворачивает машину совершенно вслепую.

Мы даже не уверены, что встали именно обратно на дорогу, потому приходится выйти и смотреть снаружи, все ли нормально.

Наконец, трогаемся.

Я, прижавшись лицом к стеклу окна со своей стороны, стараюсь замечать хитрые повороты, которые виднеются лишь в самый последний момент из-под толщи тумана. А Лео, в свою очередь, снижает скорость до такого минимума, что едь мы так всю дорогу от Грэдиша – и к утру следующих суток не добрались бы.

Однако, зато мы теперь хотя бы вновь на ходу.

И очень скоро выедем из долбанного леса, а там уж решим, что делать, когда подъедим к Грэдишу, где мы теперь едва ли желанные гости.

– Ничего не вижу – бормочу я, и от моего дыхания окно запотевает.

Еще бы.

– Смотри внимательнее. Мы уже долго едем прямо, должен быть поворот скоро. Либо он уже был, и мы его пропустили.

– Тогда бы съехали с дороги и нас бы хоть немного тряхануло – резонно возражаю – мы бы почувствовали.

– Значит будет скоро – не унимается – смотри внимательнее.

Мы оба напряжены до предела.

Туман стал будто еще гуще, и теперь прилипает к самым стеклам и дверям машины, не давая даже на минимальном расстоянии различить какие-то силуэты или повороты.

– Не вижу!

В раздражении отлепляюсь от стекла и опускаю его. Высовываю голову в открытое окно, надеясь, что хоть так станет видно немного больше – мало ли.

– Ну что? – теперь голос Лео доносится словно эхом.

– Ничего..

Пытаюсь вглядеться, но теперь мне будто кажется, что этот туман отделяет каким-то образом мою голову от машины, туловища и всего, что находится в салоне. Ощущение пренеприятнейшее, но я заставляю признать себя, что причиной тому лишь стертая грань между реальностью и воображением.