Шрифт:
Закладка:
– Откуда у вас этот список?
– Я вам пришлю копии моих файлов и отчетов. Они весьма детальные.
Она включила компьютер, подождала, когда загрузится.
– Эти убийства совершены в разные годы, различными способами и в разных юрисдикциях по всей стране.
– Чем связаны?
– Отмщение. Я вам отвечу на любые оставшиеся вопросы, когда вы прочтете материалы и сделаете все звонки.
– Я их сделаю. Вам я пришлю контакт, по которому жду ваши файлы. И я буду задавать вопросы. Мы уже выехали, я могу быть у вас менее чем через два часа.
Почти половина десятого, подумала она. Ну, что ж поделать. Черт его побери, что ж поделать.
– Хорошо. Я все еще у себя в офисе, но мне вскоре нужно ехать домой. Там можете со мной поговорить. – Она продиктовала свой адрес. – У меня у самой есть один вопрос, детектив. Мне хочется знать, как она была убита. Меня устроит версия, которую вы сообщили прессе.
– Жертва была убита между двадцатью тремя и часом прошлой ночью. Тело найдено на парковке стрип-молла за несколько кварталов от ее студии примерно в восемь часов утра сегодня. Выглядит как угон автомобиля с непредусмотренным убийством.
– Это не так. Контакт?
Он ей продиктовал контакт, она стала передавать файлы.
– По дороге сюда пробейте следующих лиц: Джонатан Беннетт-младший, Никки Беннетт. Брат и сестра. Увидимся через пару часов.
Она повесила трубку, испытывая такой гнев, что даже подташнивало. Не будет сегодня тихого вечера. И она больше не поедет к Никки Беннетт сама на нее давить. Сейчас надо домой, надо успокоиться, приготовиться к разговору с Ричмондом.
Но до этого она записала произошедший разговор, фамилию ричмондского детектива, время и даты. Потом быстро погуглила детектива Морстеда.
Двадцать два года стажа, последние девять – в отделе особо тяжких.
Вот это хорошо.
Она нашла ричмондские газеты и, ощущая некую личную вину, прочла подробности преступления.
– Угон, как же, – буркнула она.
И подумала, что он тоже это знает.
Но ее он не знает, подумала она. На его месте она бы тоже не откровенничала.
Влезть в машину, там затаиться – как было с Джейн Арло в Эри. Тут же ее убить – зачем рисковать? Но потом отвезти машину от студии к стрип-моллу. Там ее дольше не найдут. Выиграть время, чтобы уехать подальше.
Оставить ее в машине – значит, у убийцы машина была, может быть, на той же парковке.
Сел в нее и растворился в тумане.
Она сняла копии с газетных репортажей, потом снова выключила компьютер, заперла помещение.
Уже девять. Как минимум девять убитых женщин. Видит бог, это надо прекратить. Прервать этот безумный поток мщения.
Она подумала позвонить дяде, но решила сперва доехать до дома и отдохнуть. Сейчас уже больше десяти, отметила она, но он вряд ли уже лег.
И еще заехать за этим чертовым мороженым. Самое меньшее, что она может сделать, тем более она наверняка пробудет полночи на ногах и еще копов домой приведет.
Борясь с чувством вины и злостью, она шагнула на улицу и двинулась к машине.
Увидела вспышку, правую руку как пчела ужалила.
Рейчел развернулась, нашаривая ключи, кнопку тревоги на брелоке.
Боль ударила в грудь, отдала в плечо. Рейчел покачнулась, попятилась, стукнулась головой о дверцу машины и почувствовала, что уплывает.
Он приблизился. Стрелял он из полуавтоматического пистолета двадцать второго калибра, чтобы шума было поменьше. Но понял теперь, что надо было подойти поближе – у двадцать второго не слишком большая убойная сила.
Приходилось признать, что ножом он владеет лучше, чем пистолетом.
Но ему нравилось, как рявкает в руке пистолет, как бьют в человеческое тело пули.
Кровь из нее хлестала как следует, но надо еще одну пулю в ухо всадить – для гарантии.
Он стал подходить ближе и услышал взрывы смеха, громкие голоса.
Пусть себе истечет кровью, подумал он, пригнувшись и уходя обратно, крадучись. Пусть пронырливая сука лежит и истекает кровью, так ей, заразе, и надо.
– Двумя стервами меньше, – буркнул он.
Отступая, отступая, он в темноте описал большой круг около дома, потом вышел на тротуар и ушел, насвистывая.
Не засыпай, велела она себе. Не теряй сознания. Господи, господи, Этан, дети. Нет, нет, она им такого не сделает. Не помрет она здесь, их не оставит.
Рейчел попыталась звать на помощь, но лишь издала хриплый стон.
Дрожа, она сдвинулась – господи, как больно! – и вытащила из кармана телефон. Он выскользнул из пальцев – пот, кровь, дрожь от шока, – но она снова его стиснула. Нажала девять-один-один.
– Девять-один-один. Что у вас случилось?
– Стрельба. Стрельба. Есть раненый полицейский… нет, бывший полицейский. Я ранена. Я ранена. На парковке.
Она сумела произнести адрес прежде, чем зубы начали стучать.
– Направляю к вам полицию и «Скорую». Не кладите трубку, не кладите трубку. Как вас зовут?
– Рейчел Мак-Ни. Три огнестрельных ранения. Или четыре. Или четыре. Ударилась головой. Пуля в голове? Не знаю. Грудь хуже всего. Теряю кровь… Подозреваемый…
– Рейчел, говорите! Помощь уже едет.
– Бе… белый мужчина. Я его видела. Видела. Тридцать пять примерно. Рост пять и десять, вес сто пятьдесят. Блондин, борода, короткая… не помню. Отрубаюсь.
– Рейчел, держитесь! Слышу сирены по вашему телефону. Держитесь!
– Не могу…
И она отрубилась.
Ненадолго пришла в себя, когда мир вокруг вертелся кубарем. Свет, слишком яркий, голоса, слишком громкие – мешает думать.
Заткнитесь, подумала она. Заткнитесь, чтобы можно было подумать.
Она протянула руку вверх, и кто-то – незнакомое лицо – наклонился к ней.
– Все в порядке, мы приехали. Держитесь.
– Беннетт. – Слово вышло нечетким, язык онемел. – Младший. Стрелял в меня.
– Окей, все в порядке. Держитесь.
Но она снова потеряла сознание.
Никки в туалете сжалась в комок. Ей было то холодно так, что все тело тряслось, то жарко до проливного пота.
От нее воняло. Она попыталась вымыться, но все равно воняло.
До выключателя было не дотянуться. Никки то молилась, чтобы лампочки перегорели и дали глазам передохнуть, то дрожала от страха остаться в темноте.
Болело правое запястье, все в синяках и кровоточащих царапинах. Лицо, куда пришелся удар, гудело пульсирующей болью. Она принимала таблетки, которые ей оставил ДД, и это помогало. В голове мелькали видения каких-то животных, отгрызающих себе лапу, чтобы вырваться из капкана.
Она сможет? Надо ли пытаться?
И мысль об этом снова вызвала рвоту.
Она не знала, сколько прошло времени. День? Неделя?
Она ела сухие хлопья,
