Маврикий не стал объясняться с ним, зная свою слабость в религиозных спорах христианских сект.

* * *

И вот подошёл срок похода. Маврикий прибыл в Евдом с дворцовыми службами и экскувитами, которыми командовал теперь его зять Филиппик. Там, на поле, за пределами стены Феодосия, лагерем раскинулась его армия. Оттуда уже на рассвете следующего дня он выступил во главе армии дорогой на Гераклею[167].

В пути движения войска, ещё в Константинополе, произошли события, которые ничего хорошего не сулили для этого похода и для него, императора. Ещё когда он был с войском в Евдоме, произошло затмение солнца… И вновь дурная примета, уже на марше войска к Гераклее: огромный кабан бросился под ноги его коня. Тот поднялся на дыбы, но Маврикий усидел в седле и, справившись с конём, продолжил путь… И он, чтобы прервать эту череду дурных примет, решил ехать дальше морем… Поехал, но разразилась буря, и корабли с трудом пристали в гавани Дасния. И у него пропало желание ехать морем на галере дальше, с Гераклеи… Миновали по пути город Энат на побережье Пропонтиды. Армия стала на ночёвку, и тут снова всё то же: пал от внезапной болезни лучший его конь… Тогда он, встревоженный всем этим, свернул от моря на север, и армия пошла по тракту на Адрианополь, а с Адрианополя двинулась к Понту Эвксинскому, к крепости Анхиал на берегу моря.

В Анхиале, когда армия расположилась там в крепости, появились люди от кагана Баяна.

Маврикий принял их.

– Каган Баян требует увеличить размер дани! – после представления своего посольства заявил посол требование кагана.

Маврикий отрицательно замотал головой.

– Каган уже неоднократно отправлял вас, послов, с такими требованиями! Я не намерен увеличивать дань без веского основания!..

Кривая ухмылка исказила лицо посла, щёлочки глаз ещё более сузились, выдавая его породу, с затаёнными там недобрыми умыслами.

– Тогда каган будет сооружать суда для устройства переправы вблизи Сингидуна! Подвластные кагану славяне занялись уже заготовкой корабельного леса!.. И этому никто не в силах помешать!..

– А как жители Сингидуна?! – воскликнул Приск. – Они на вылазках из крепости сжигают заготовленный лес!..

Посол гневно сверкнул глазами на него, на стратега.

– Славяне теперь не строят суда, осадили город! – стал пояснять он. – Каган же распорядился прекратить осаду, взял с города выкуп: две тысячи золотых монет, окованный золотом стол и одежду из шёлка!..

Маврикий не стал больше разбираться в этом, отпустил послов кагана.

Тем временем каган отошёл к городу Мурсе на Драве и приказал славянам устроить переправу на Саве, недалеко от Сингидуна.

Когда мост из судов был готов, каган перевёл по нему свои войска и на пятый день захватил крепость Банония[168].

Маврикий вызвал к себе Приска.

– Я назначаю тебя стратегом армии здесь, на Истре! – передал он ему полномочия командования в присутствии ипостратегов и таксиархов. – Я же уезжаю в Константинополь. Оттуда пришли сообщения, что прибыли послы от франков и персов… Желаю удачи! – пожал он руку Приску.

* * *

У Приска же осталась небольшая армия. Он построил её, прошёлся вдоль рядов всадников, деловито всматриваясь в их лица, осматривая упряжь и оружие.

– Да, маловато! – произнёс он сквозь зубы, недовольный, что Маврикий оставил его с этими крохами против аваров и славян.

Он вообще-то догадывался, чем это вызвано.

«Надо признаться честно!.. Не доверяет он мне!.. Придётся воевать с теми, кого оставил Бог! – иронически мелькнуло у него. – Против Бога не попрёшь!..»

Он распустил строй рядовых, тагматархам же велел собраться у себя в палатке.

– Сделаем так, – начал он излагать им свой план последовательности военных действий на ближайшее время. – Разделим наши силы на две части!.. Одну часть, тысячу всадников, возьмёшь ты, – показал он пальцем на своего помощника, ипостратега Сальвиана. – И пойдёшь с ней к перевалу Проклианы![169] Займёшь этот перевал, закроешь дорогу и аварам, и славянам!..

– Этот перевал самый восточный на Балканах! – уточнил Сальвиан. – Через него идёт дорога на Маркианополь. Так что авары, тот же каган Баян, будут пытаться захватить его!

– Вот и будешь держать его, пока хватит сил! – продолжил Приск. – Когда уже совсем будет невмоготу, отойдёшь ко мне на соединение… Итак, Илия и Никита идут с Сальвианом! Остальные остаются со мной… Мы займём крепость Дидимотих![170] Если не сможем удержаться там, отойдём в Цирул[171]!..

Он осмотрел своих тагматархов и таксиархов.

– Всё ясно?! Ну раз ясно, вопросов нет, на этом конец совещанию, расходимся по своим отрядам!

Сальвиан ушёл с тысячей всадников к перевалу Проклианы. Вскоре оттуда от него прискакал на взмыленном коне гонец и доложил Приску, что они захватили перевал, закрыли аварам и славянам переход на территорию империи. Сообщив это, гонец ускакал обратно в отряд Сальвиана.

Как там дальше разворачивались события, рассказал уже сам Сальвиан через две недели Приску, вернувшись оттуда со своим отрядом:

– Авары появились сначала небольшой силой… Ну, их-то мы не пропустили, сразились! Видимо, они не ожидали, что перевал будет закрыт!.. Когда же это дошло до Баяна, тот двинул на нас конный отряд в восемь тысяч… Но мы выдержали и это давление! Не сдали позиции!.. Тогда каган подошёл со всем своим войском!.. Тут уж мы были не в силах противостоять им! Ночью мы снялись с позиций – и вот у тебя!..

Дозоры же донесли Приску, что каган узнал только на четвёртый день о том, что перевал свободен. На пятый день каган вступил в горы. Вскоре он подступил к Анхиалу. Он сжёг там церковь Святого Александра и двинулся на юг… Не зная, где находится армия Приска, он дошёл до крепости Дризипера[172], осадил её. Осада не задалась, и он, оставив крепость, двинулся на юг.

Приск, отслеживая переходы противника и не ввязываясь в сражения с превосходящими силами кагана, укрылся в крепости Дидимотих, затем перешёл в Цирул.

Каган подступил к Цирулу и осадил эту крепость.

Долго продержаться в крепости Приск не смог бы: мало было продовольствия, не хватало и воды. И он сообщил об этом императору.

* * *

Весной следующего года Приск назначил сборным пунктом для войска город Гераклею. Этот город лежал на холмах у берега Пропонтиды. Сохранились ещё старые эллинистические стены города, сейчас разрушенные от землетрясений и набегами варваров.

И вблизи этих городских старых стен раскинулся палатками временный военный лагерь Приска.

Приск