— И что? Каким местом это касается тебя? — всего на секунду помедлив, разомкнула его руки девушка, освобождаясь из объятий, отступила на пару шагов от недоумевающего мужчины.

— Ир, прости, если обидел, но мне показалось, что мы…

— Не выдумывай, никаких «мы», тебе показалось, — резко перебила, чтобы ненароком не услышать его признания, не дать слабину. — Уходи. Уходи, исчезни из моей жизни, пожалуйста, сколько раз просила! Я тебе однажды уже предлагала оптимальный вариант общения, повторяю, для особо одаренных — строго через забор «здравствуйте — до свидания».

— И когда ты пришла к такому выводу?

— Когда ты написал рапорт.

— Вот оно что…

— А что ты хотел? Я не готова поседеть к тридцати, и каждый день вздрагивать от любого звонка и стука в дверь, ожидая худшее! Предложи это вакантное место любой из своих подружек, может, какая дура согласится! — сама того не замечая, Ира перешла на крик. — Я ведь знаю, как у тебя на шее шрам появился!

Решад вздрогнул, мысленно обложив матом бывшего командира.

— И остальные! — Иру уже трясло от переживаний. — Да ты посмотри на свою мать! Ей всего пятьдесят шесть, а у нее два инфаркта и седые волосы, сам весь в шрамах, а все не наигрался в войнушку! Мальчишка! Убирайся! Видеть тебя не хочу…

— Хорошо. Раз ты так решила. Незаменимых людей нет, матурым, найдешь себе утешение.

— Да, незаменимых нет, но есть нужные! На своем месте, понимаешь? Ты нужен здесь, ты здесь — незаменим! Что бы было без тебя сегодня? Сгорела бы к праматерям половина улицы! Как ты посмотришь в глаза поселку, когда уезжать будешь? А как же память деда? Тут тоже идет война, пусть незаметная, с болезнями, травмами, тут тоже и горе и радость, тут такие же люди! Бросишь их? Ты им нужен!

— А тебе? Нужен ли я тебе?

— А я пойду собирать по округе сорок кошек…

Очумев от такой отповеди, Решад сел на траву, где стоял, обхватив голову руками, закашлялся надсадно. Ну и что напридумывал себе? Не пятнадцать лет, чтоб влюбиться. Не пятнадцать. Зачем ему в тридцать пять эти проблемы? Будут другие женщины, лучше этой истерички, хуже — не важно. Главное — ее не будет.

И только внутренний голос вкрадчиво намекнул: «А ведь она права во всем!» Уехать решил, гордый дурак, что ты, обиделся, женщина в постель не пускает! Смешно. Здесь и так квалифицированных врачей не хватает, осенью люди вспомнят свои болячки после огородного сезона, не продохнуть будет, а в больнице одни женщины работать останутся, и Артур с Назаром, пара инвалидов, завхоз не в счет. Закроют больницу, расформируют дело жизни деда, как ответишь ему, когда придет срок?

— Ириш, ты чего ревешь? Ну что ты, в самом деле, придумала?

— Я его прогнала…

— За дело или сдуру?

— Нат, он собирается опять уехать, понимаешь? Я для него — очередное развлечение. А я жить без него не могу!

— И поэтому прогнала? Слушай, Ир, у тебя с логикой совсем дружбы нет?

— Видимо…

— Ладно, не маленькие оба, разберетесь. Сейчас все на нервах. Леша звонил, мы с Танюшкой завтра, как приедем, к нему переберемся, не обидишься? Он пока на работе будет ночевать.

— Натусь, не рано? Нет, я понимаю, что у вас с Лешиком давно роман, но ведь…

— После того, что сегодня орала свекровь, мне уже ничего не повредит. Надоело быть виноватой, на-до-е-ло! Пусть подавится своей злобой! Грешно говорить, Ир, но когда Решад снова в дом кинулся, я молилась, чтоб опоздал, а потом Сашка лежит, и жалко, и Людка причитает, а мне пнуть хотелось обоих с разбегу, да посильнее, что эту пьянь дохлую, что свекровь, прости, Господи. Чуть там не расхохоталась от того, что освободилась, как из тюрьмы! Развод не дал бы такой свободы! Все равно был бы постоянный страх за всех нас, за Лешика, за тебя, за Решада! Сашка же не понимал, что в его бедах он виноват, глотка его луженая, а не мы, находил крайних! Я совсем свободна! Понимаешь? Свободна…

— Понимаю. Если что — я на твоей стороне. Подожди, отвечу, Марс написал в чате: «Девочки, не спите? Мы зайдем?»

Вся компания в полном составе ввалилась на террасу, расселись, кто куда, Алексей встал сзади Наты, притихший Костя обнял подругу детства, сел рядом с Ирой, ткнулся губами в шею, положил руку на ее плечи. Решад, увидев, что она не сбросила руку Костика, и даже демонстративно прижалась к счастливчику, с вызовом глядя на него, остался на ступенях.

— Наташ, мы собрали на похороны Санька. — Азаля выложила большую пачку денег. — Не спорь, пожалуйста. Хоронить его тебе придется.

— Хорошо. Ребят, спасибо вам.

— Ната, предварительно скажу: Сашка был уже… мертв, когда начался пожар. Лежал на спине, и, — Решад помолчал немного, не зная, как сказать правду. — Захлебнулся собственной рвотой. Прости, ты должна знать. Криминала нет, тело выдадут в субботу. На кладбище мы завтра договоримся. Поминки в клубе. Вроде, все. На созвоне. Я ушел.

— Как рука? — вдогонку спросила Ната.

— Нормально.

— Что это с ним? — удивился Костя.

— Он свекра моего вынес, потом Саньку выволок, Кость, пока пожарные не приехали, организовал всех, что ты хочешь, чтоб он радостно прыгал? — взвилась Наташа на гостя.

— Понял. Блин, ребят, я теперь и пить не буду, ну нафиг вот так…

— Мы тоже пойдем, хорошо? — поднялась с кресла Азалия, расцеловала подруг.

Засобирался и Костя, попрощавшись, спросил:

— Ир, проводишь до машины?

— Да, пойдем.

Ната проверила в комнате спящую дочь, снова вышла на террасу, подошла к любимому. Леша молча привлек ее к себе, обнял, и тут Натку прорвало. Размазывая слезы по форменной рубашке, Ната оплакивала нелепую смерть мужа и свои года, проведенные с ним.

— Ириш, я сегодня приехал без цветов, сама понимаешь, повод не тот.

— Ничего страшного, Костя, все в порядке.

— Я хочу тебя попросить, Ира. Я окончательно перебираюсь в Казань, на повышение. Поехали со мной, хватит тебе играть в землеройку.

— И в качестве кого ты меня зовешь?

— Жены. Ты — бриллиант, тебе нужно блистать на приемах, а не картошку окучивать, — мужчина торжественно встал на одно колено. — Я серьезно прошу, Ириша, выходи за меня замуж. Попозже официально и в торжественной обстановке, с кольцом и цветами еще раз попрошу.

— Нет, Костик, хреновая из меня выйдет жена. Мы же не любим друг друга.

— Это придет, если тебе так важно, каждый день говорить буду о любви, если тебе эти слова