Молодой человек усмехнулся, блеснув белыми зубами, и пришпорил коня.

– Поторопимся, падре. Мы зажарили для вас бычка и вынесли вино из отцовских подвалов.

– Стой! – внезапно сказал фра Франсиско и приподнялся на стременах, вглядываясь в даль. – Хуан!

Над гасиендой поднимался дым – черный, клубящийся. Не звонил ни один колокол. В небе кружили стервятники.

– Росита! – прошептал Хуан.

И вонзил шпоры в бока коня. Вороной полетел как стрела. Его копыта гулко стучали по земле, отрывая от нее комья. Фра Франсиско спешил следом, но сильно отстал. Хуан первым ворвался в гасиенду.

Когда священник наконец подъехал, навстречу ему, шатаясь, вышел из патио Хуан. Его смуглое лицо стало серым, как пепел. Падре перекрестился.

– Сын мой!

– Здесь побывал Волк, – мертвым голосом сказал Хуан.

– Дон Диего?

– Мои люди убиты. И…

Хуан не закончил фразы. Его взгляд упал туда, куда смотрел фра Франсиско, – на изломанную фигурку, лежавшую среди розовых кустов. Над ней кружил белый голубь, перышки на его груди были в крови. Гасиенда горела.

К ним подбежал вороной жеребец. Хуан взглянул на коня, и его глаза сверкнули. Глухо выкрикнув проклятие, он вскочил в седло.

– Куда ты? – крикнул ему падре.

– За Волком, – сквозь зубы произнес Хуан и положил руку на рукоять меча.

Напрасно уговаривал его фра Франсиско. В голосе Хуана звенела сталь.

– Может быть, кто-то из моих людей еще жив. Позаботьтесь о них, падре.

Хуан повернул жеребца и ускакал под грохот подков. Он летел как демон; лицо превратилось в безжизненную маску, в темных глазах горела жажда убийства. Его мир рухнул.

«Я люблю тебя, mia corazon».

Росита умерла. Ее убил дон Диего Арагонский. Внезапно Хуан вспомнил о встрече с Иксталем, жрецом Пернатого Змея, и о своих видениях. Голубь, и растоптанная роза, и лицо бородатого человека с ледяным взором…

Через несколько часов Хуан настиг тех, кого искал. Бандиты двигались плотной группой, смакуя свою победу. Впереди ехал человек в помятом шлеме, на красных губах играла кривая ухмылка, голубые глаза были холодны. За Арагонским Волком следовали его приспешники, отбросы со всей Европы – сорок человек в латах. Это были те, кто сеял в Мексике смерть.

Хуан смотрел только на одного из них. Яростно пришпорив скакуна, он врезался в самую середину банды, разя мечом направо и налево, словно косой. Дон Диего осадил свою лошадь. В золотом сиянии луны сверкнул его обнаженный меч. Чувственный жестокий рот растянулся от смеха.

– Vaya![43] – крикнул Волк. – Клянусь Сатаной, этот человек совсем один!

Хуан не приготовился к защите. Его меч продолжал колоть и рубить. Наконец он добрался до дона Диего. Но внезапно его лошадь упала, получив рану в живот. Животное кричало от боли, как человек. Хуан быстро освободился от стремян, вскочив на ноги, словно кошка. Он бросился на врага, не обращая внимания на шайку, окружившую его. Острый меч проложил ему дорогу сквозь ряды бандитов. Отточенный кончик рассек бородатую щеку. Заливаясь кровью, всадник отпрянул.

А потом крепкие руки схватили Хуана. Он рухнул, получив подножку. У него забрали меч. Хуан сопротивлялся молча и яростно, но силы были неравны. Через несколько мгновений он лежал, связанный и беспомощный, у ног Волка. Убийцы окружили его кольцом. Дон Диего пытался остановить кровь, текущую из щеки. Его безжалостные голубые глаза ничего не выражали.

– Кто ты? – спросил Волк.

Хуан не ответил. Только смотрел. Человек в доспехах ухмыльнулся:

– Ладно, могу и не спрашивать. У нас в Мексике полно врагов, и этот, должно быть, один из них. – Дон Диего посмотрел на обагренный красным короткий палец. – Он пролил мою кровь. После такого еще никто не оставался в живых. – Волк засмеялся. – Это война, мой друг. Ты сделал ход и проиграл. Поэтому должен заплатить – и после останешься ни с чем.

Диего окинул взглядом бескрайнюю равнину Мексики, бледную и призрачную в лунном свете, усеянную кустами чапараля и кактусами, вздымающими свои длинные, темные отростки.

– Хорошо, – задумчиво произнес он. – Думаю, вон та тыква достаточно сладка. Пабло!

Вперед вышел темноволосый коротышка с изрытым оспой лицом:

– Si?

– Поищи-ка муравейник.

Слов больше не потребовалось, поскольку дикари дона Диего были отлично натренированы по части пыток. Улыбаясь, Волк смотрел, как с Хуана срывают одежду и обмазывают его тело соком тыквы. В ночи зазвенел веселый смех Волка, когда связанного юношу бросили на землю рядом с муравейником.

В Хуане заговорила кровь предков. Его лицо было суровым и безжизненным, как будто обратилось в камень. Он произнес лишь одну фразу, когда дон Диего садился на коня:

– Клянусь, что убью тебя, Волк.

– Что ж, попробуй, – усмехнулся тот. – Hasta mañana[44].

Пришпорив коня, он поскакал прочь, а за ним, растянувшись длинной цепочкой, последовали его люди. В лунном свете блестела белесая пыль. Стук копыт замер вдали.

Подул холодный ветер, Хуан замерз. Он лежал неподвижно, глядя на звезды. Его тело онемело, как и разум. После смерти Роситы он словно покрылся ледяным панцирем. Лишь где-то в глубине души теплился огонек – жажда мщения, лютая ненависть к Арагонскому Волку, чьи железные башмаки растоптали его гасиенду.

А потом пришли муравьи…

От жгучей боли Хуан потерял сознание, а когда спустя некоторое время очнулся, увидел склонившееся над ним лицо фра Франсиско. Юноша лежал на траве, его кожа была покрыта мазью, облегчавшей боль. Наступал рассвет.

– Я ехал за тобой, – сказал падре. – Как ты себя чувствуешь?

Хуан с трудом сел.

– Кто-нибудь из моих людей жив? – спросил он.

– Нет, никого не осталось. И… Росита…

– Да?

– Она лежит в часовне.

– Хорошо, – холодно сказал Хуан. – Похороните ее по-христиански, святой отец.

Священник вскинул на него удивленные глаза.

– Что ты хочешь этим сказать? – с тревогой спросил он.

– Здесь наши пути расходятся, – сказал Хуан, самостоятельно поднимаясь на ноги. – Возможно, мы больше не встретимся. Я ухожу мстить.

– Придет время, и Господь покарает каждого грешника. Возвращайся со мной!

Но Хуан его не слышал. Завернувшись в свою изорваную одежду, он, не говоря ни слова, зашагал навстречу солнцу. Фра Франсиско молча смотрел ему вслед, затем опустился на колени и стал молиться.

Хуан Васкес не пошел по следам банды. Он уже понял, что значит биться с Арагонским Волком в одиночку. Ему нужна помощь туземцев, индейцев йаки, которые на себе испытали жестокость дона Диего.

Набредя на одинокую хижину, Хуан взял лошадь и отправился дальше. Испанские правители не могли ему помочь, а потому он решил не тратить на них время. Он ехал быстро,