Держу пари, они никогда не думали, что им понадобится столько патронов для одного человека.

Лезвие Влада прорезает кожу, а приклад оружия пробивает грудную клетку, пока не открывается доступ к сердцу.

Нет...

Одна рука обхватывает сердце, выдергивая его из груди мужчины. Кровоточащий орган все еще сочится кровью, за ним тянется след, пока Влад прохаживается по складу, откачивая сердце своими руками.

— Ты думал прийти в мой дом и угрожать тому, что принадлежит мне? — Его голос звучит по-другому.

В нем есть зловещие нотки, и даже я реагирую на чистое зло за его маской. Он ушел, или, по крайней мере, почти ушел.

Но когда он подносит сердце ко рту, откусывает большой кусок, кровь стекает по его рту, а по складу эхом разносятся вздохи ужаса, я получаю подтверждение.

Его больше нет...

Боже правый, но я не знаю, что теперь будет. Он столько боролся, чтобы держать себя в руках, играл с нападавшими, чтобы избежать столкновения лицом к лицу, которое привело бы к кровопролитию.

А теперь...

Я с ужасом наблюдаю, как его рот расширяется в зловещую улыбку, и весь его облик меняется. От него исходят зловещие намерения, когда он ловит одного человека за горло, с легкостью поднимает его в воздух, а затем обрушивает его голову на землю, разбивая череп с такой силой, что вся полость лопается, и мозговое вещество вытекает наружу.

Он не останавливается.

Он продолжает бить, пока не остается лишь масса искореженного мозга и костей, оба едва держатся на шее.

Остальные мужчины пытаются бежать, увидев его истинную сущность, их руки быстро двигаются в крестном знамении, произнося молитвы.

Тщетно.

Один за другим Влад преследует их. Мастерски владея своим клинком, он перерезает одному мужчине руки, кровь стекает вниз, на лице жертвы появляется выражение ужаса. Но улыбка Влада только расширяется, когда он использует собственные ладони мужчины, чтобы бить его, пока ему не надоедает — его жертва уже истекает кровью.

Взяв свой длинный клинок, он преследует свою следующую жертву, разрезая мужчину по талии таким плавным движением, что туловище сразу же отделяется от нижней части тела, а органы высыпаются на пол.

Смех Влада наполняет комнату, когда он мажет свое лицо кровью и внутренностями мертвеца.

Думаю, он не шутил, что купается в внутренностях.

Еще двое мужчин все еще остаются на свободе, оба прячутся по комнате и пытаются избежать обнаружения Владом.

Возможно, они думают, что находятся в безопасности, но Влад легко находит их за столом, его руки хватают их за затылки, и он тащит их к центру комнаты.

Пол уже покраснел от крови, все больше и больше стекающей со всех жертв — убитых и застреленных. Когда он бросает двух трусливых мужчин прямо в центр, это похоже на океан крови.

Они падают, кровь разбрызгивается вокруг, их лица выражают ужас, когда они пытаются отползти от Влада. Они подбирают все, что попадается под руку, и бросают в него, но безрезультатно.

Высоко взмахнув клинком, он без труда разрубает им головы, и оба падают на пол и катаются по земле. Но он не останавливается на достигнутом. Он продолжает наносить удары, вонзая клинок в их тела и уничтожая то, что от них осталось.

Плоть свисает, кровь льется, кости раздроблены.

На его пути только разрушение, он продолжает крушить и другие тела, разрубая их на куски — единственное, что приносит ему легкое удовлетворение.

Стены забрызганы органами, весь склад почти полностью выкрашен в красный цвет.

Я все еще стою за алтарем, не зная, что делать дальше.

Влад кажется еще более диким, он рвет рубашку по швам, срывая с себя одежду, пока не оказывается голым посреди кровавой ванны.

Он благоговейно размахивает жидкостью, используя руки, чтобы вымазать себя с ног до головы в крови.

Как языческий бог, он стоит там среди своих жертв, кровь — это и его доспехи, и его слабость.

Я не могу подобрать слов, наблюдая за ним в благоговейном ужасе: ярко-красный цвет на фоне его испещренной чернилами кожи, выражение чистого восторга на его лице.

Как он может быть человеком?

Он падает на колени, кровь брызжет вокруг него и еще больше окрашивает его кожу.

Я должна помочь ему.

Как получилось, что даже в этом облике я не боюсь его. Я вижу в нем дьявола, которым он и является, и, хотя его навыки не перестают меня удивлять, но я не могу не возбуждаться от него во всем его кровавом великолепии.

Набравшись смелости, я выхожу из своего укрытия и, осторожно ступая, медленно приближаюсь к нему. Его голова откидывается назад, взгляд расфокусирован, он смотрит на меня, как животное, готовое наброситься в любой момент. Его уши колются от осознания каждого моего шага, звук отдается в комнате.

Он полностью поворачивается ко мне, его глаза внимательно наблюдают за мной, но без намека на узнавание.

— Влад, — шепчу я, когда оказываюсь почти рядом с ним и опускаюсь перед ним на колени. Он наклоняет голову в сторону, наблюдая за мной.

Медленно я протягиваю руки, чтобы коснуться его лица. Он вздрагивает от прикосновения, но не отстраняется, глядя на меня со смесью любопытства и желания. Наклонившись к нему, я прижимаюсь губами к его окровавленным губам, радуясь, когда он не отталкивает меня.

Но и он не целует меня в ответ.

Зная, что ему нужно время, чтобы прийти в себя, я мягко уговариваю его губами, оказывая едва заметное давление, продвигаясь ближе к нему.

Он смотрит на меня сверху вниз, его глаза почти пустые, он пытается осмыслить происходящее. Мой язык высунулся, и я облизнула его губы, ища вход в его рот. Его губы слегка приоткрываются, позволяя мне войти. Я осторожно обвила руками его шею, прижимая его к своей груди и углубляя поцелуй.

Он все еще держится скованно, его открытые глаза следят за каждым моим движением.

Тяжело дыша, я откидываюсь назад, кровь просачивается с земли на материал моего платья. Я некоторое время наблюдаю за ним, ища любые подсказки, что он может быть ближе к реакции. Когда мой взгляд скользит по его телу, я понимаю, что он полностью эрегирован.

Не раздумывая, я быстро расстегиваю молнию на платье, стаскивая его с себя, пока не оказываюсь такой же обнаженной, как и он, стоя перед ним, как подношение.

О, но я им и являюсь.

Взяв его руку, я подношу ее ко рту, всасывая его палец. Его пристальный взгляд