— Что значит «мне пора»?

Его рука распутывает ткань на моей шее, мускул дергается в его челюсти, когда он видит доказательство своей дикости.

— Все в порядке, это не так уж и больно, — лгу я, моя рука тянется к шее, чтобы прикрыть рану.

— Не больно? — он поднимает бровь, и я ищу в его глазах морщинки или хоть какое-то проявление веселья, которое свидетельствовало бы о том, что мой Влад вернулся. Вместо этого я ничего не нахожу.

И это пугает меня больше, чем любая физическая боль.

Он проходит мимо меня, чтобы забрать свою одежду, медленно надевая ее обратно. Оглядевшись вокруг, он находит телефон, звонит Максиму и приказывает ему приехать сюда.

— Влад? — спрашиваю я, ни в чем не уверенная.

Почему он такой холодный?

Мне не страшна боль, лишь бы его руки обнимали меня, его голос говорил мне, что все будет хорошо. Я просто хочу вернуть своего Влада.

— Максим отвезет тебя домой, — говорит он отрывисто, но бесстрастно.

— Влад... не закрывайся от меня, — умоляю я его, боясь этой перемены в нем.

— Зачем мне от тебя отгораживаться, если тебя некуда приютить? — он пожимает плечами.

— Что... что ты имеешь в виду? — я заикаюсь, физическая боль и душевное смятение донимают меня.

— Это не работает, Сиси. Очевидно, — ухмыляется он, кивая в сторону пролитой на полу крови, трупов, усеивающих весь зал. — Тебе нужно просто уйти.

— Я не понимаю, — честно говорю я. — Что не работает?

— Это, — он проводит рукой между нами двумя, его голос почти роботизирован. — Я держал тебя рядом, потому что думал, что ты сможешь помочь мне с моими эпизодами, но очевидно, что это не работает.

Он отгораживается от меня.

Я не могу позволить ему сделать это. Не сейчас...

— Ты не избавишься от меня так просто, Влад. Да, это было неприятным событием, но мы это переживем.

— Разве ты не понимаешь? — Он подходит ближе ко мне, его дыхание касается моего лица, когда он смотрит на меня своими безэмоциональными глазами. — Теперь ты бесполезна для меня.

Я моргаю. Один раз. Дважды. Я продолжаю моргать, думая, что не расслышала его.

— Что... что ты сказал?

— Теперь ты бесполезна для меня, — повторяет он, на его лице жестокая улыбка, его пальцы обвивают мои волосы, когда он накручивает прядь. — Я держал тебя рядом по одной причине, и только по одной. Я думал, что ты исключение из правил, — уголок его рта приподнимается, — но ты такая же обычная, как и все остальные, — заявляет он, и мой слух замирает, а сердце бешено колотится в груди.

— Остановись, — шепчу я. — Остановись, пока ты не сказал то, о чем потом пожалеешь, — умоляю я его.

— Почему я должен об этом жалеть? — он пожимает плечами, глядя на меня так, словно я незначительна.

Как он сюда попал? Как?

Мое горло тяжелеет, слезы жгут глаза от его слов.

— Я люблю тебя, Влад. Ты должен это знать, я...

— Ты любишь меня? — смеется он, и этот звук причиняет боль моим ушам. — Сиси, Сиси, ты действительно пошла и сделала это, не так ли? — насмешливо качает он головой. — Ты знаешь, что я ничего не чувствую. Ты с самого начала знала, что самое большее, что я могу тебе предложить, это несколько оргазмов. Ничего больше, ничего меньше.

— Прекрати, — я закрываю глаза, желая, чтобы он замолчал. Мне и так слишком больно без того, чтобы он еще больше закручивал нож.

Потому что он просто разбивает мое сердце, а я уже сломлена физически, мне не нужно, чтобы он нанес еще и последний удар.

— Я должен был понять, что ты перепутаешь мой интерес с чувствами, — он поджимает губы, глядя на меня с отвращением. — Черт, я должен был понять, что такой ненужный человек, как ты, вцепится в первого, кто обратит на тебя внимание. Но любовь? Откуда у тебя эта идея? —спрашивает он, забавляясь.

— Ты жестокий, — говорю я едва слышным шепотом, по щеке катится слеза.

— Я говорю искренне. Ты прекрасно знала, кто я, и на что я способен. Я предупреждал тебя, не так ли? Я предупреждал тебя не делать из меня того, кем я не являюсь.

— Но...

— Мы должны прекратить встречаться, — заявляет он, пристально глядя на меня, — в конце концов, ясно, что ты мне больше не нужна, — говорит он легкомысленно.

Я ошеломленно смотрю на него, удивляясь, как все, что мне было дорого, могло полететь к чертям за несколько часов.

На нем маска без эмоций, и я не могу его как следует разглядеть.

Честно говоря, все, что я хочу сделать, это умолять его передумать, сказать ему, что я буду лучше, что я буду делать все, что он захочет, и буду тем, кем он захочет. Только не оставляй меня.

Но чем больше я смотрю на него, такого уверенного в своем решении, так беспечно относящегося к тому, чтобы бросить меня, тем ярче становится мое осознание, почему я должна это делать?

Я просила его об одном. Только об одном.

Никогда не бросать меня...

Мне все равно, как сильно он издевается надо мной или моим телом, или сколько дерьма он бросает в мою сторону. Я была готова принять каждую его грань - убийцу, животное и любовника. Но ведь любовника нет, не так ли? Есть только безэмоциональная машина под видом человека.

И вдруг я вижу, насколько все бесполезно.

Он самодовольно смотрит на меня, вероятно, ожидая, что я встану на колени и буду умолять его не бросать меня. В конце концов, именно так поступил бы такой нежеланный человек, как я, не так ли?

Но я не могу... Я не знаю, имел ли он в виду те слова, которые сказал, или нет, но он их сказал.

И они причиняют боль.

Хуже, чем боль в плече или между ног. Они ранят так, что я не думаю, что это можно вылечить.

Я люблю его, даже когда он мне не нравится. Я люблю его, но я не могу пойти против себя, бросить все, что я построила для себя, только ради какой-то фальшивой любви.

— Понимаю, — медленно