известий. Они слушали радио, и тут по Би-би-си началась мемориальная служба по Дитриху в церкви Святой Троицы в Лондоне. Службу организовал епископ Джордж Белл. Поразительный шаг — почитание памяти немца, когда война с Германией только что закончилась. «Он погиб за Германию и за всю Европу», — сказал епископ Белл[917].

Упомянул епископ и гибель Клауса Бонхёффера, однако о других погибших промолчал. А их было много, очень много. Около двухсот человек, принимавших непосредственное участие в заговоре 20 июля, были казнены. В ходе начавшегося по приказу Гитлера расследования арестовали еще порядка семи тысяч человек. Почти пять тысяч из них погибли — среди прочего те, кто имел весьма опосредованное отношение к заговору или и вовсе никакого. Судебный процесс по делу 20 июля позволил свести счеты с «неугодными».

Бывшему коллеге Карл Бонхёффер сказал, что они с женой «скорбят, но и гордятся». Им пришлось пережить гибель двух сыновей и двух зятьев. Решение бороться с Гитлером было принято всей семьей, и Клаус и Дитрих «в полной мере осознавали» возможные последствия[918].

Несколько месяцев после приговора народного суда Клаус Бонхёффер и Рюдигер Шлейхер пребывали в неопределенности. Они успели проститься со всеми близкими. «Думаю, буря над нашим домом скоро кончится, — писал Клаус родителям. — Придет конец казням, а выжившим покажется, что все это был дурной сон»[919].

Большинству осужденных не довелось попрощаться с родными и друзьями. Ханс Остер и Карл Зак ушли молча. Вильгельм Канарис сумел передать из своей камеры во Флоссенбюрге лишь короткое сообщение азбукой Морзе. Последние часы Ганс фон Донаньи провел в забытьи, однако дело его жизни увидело свет.

Когда Берлин находился на грани капитуляции, Вальтер Хуппенкотен, Франц Зондереггер и Эрнст Кальтенбруннер лично проследили за уничтожением документов, найденных на военной базе в Цоссене. Казалось, «Хроники позора» Донаньи и военный дневник Вильгельма Канариса погибли. Однако уже после падения Рейха союзники создали в Касселе архивный центр. Здесь собирали, сортировали и сохраняли документы нацистской Германии, которые в будущем легли в основу множества судебных процессов и научных работ. В июне 1945 года неизвестный передал в центр четыре коробки с «Хрониками» Донаньи. Полторы тысячи страниц охватывали период с октября 1934 по декабрь 1938 года. Похоже, кто-то из работников Министерства юстиции или рабочих, занимавшихся сожжением документального наследия Рейха, решил сохранить труд Донаньи.

Изначально «Хроники» атрибутировали как дневники министра юстиции Франца Гюнтера. Копии документов передали американским и международным прокурорам в Нюрнберг, где в ноябре 1945 года должен был начаться суд над военными преступниками. «Хроники» стали доказательством вины 36 нацистских функционеров, в том числе издателя антисемитской газеты «Штурмовик» Юлиуса Штрайхера. Его признали виновным в преступлении против человечности и в октябре 1946 года повесили.

Голос Дитриха Бонхёффера был слышен всегда, хотя силу обрел не сразу — резонатором выступил Эберхард Бетге. Сразу после войны Бетге стал помощником Отто Дибелиуса, лютеранского епископа разделенного Берлина[920]. Бетге стал хранителем литературного наследия Бонхёффера. Он тщательно собирал записки, письма, стихи, очерки, проповеди и рукописи своего друга. Для начала он заполнил пробелы в главном труде Бонхёффера «Этика». Книга была опубликована в 1949 году, но прошла незамеченной. К 1951 году Бетге подготовил сборник писем и трудов Бонхёффера, написанных в Тегеле. Книга нашла отклик в сердцах немецких читателей, а вскоре и во всем мире. «Письма из тюрьмы» стали первым из семнадцати томов литературного наследия пастора. Труды Бонхёффера издали в двадцати пяти странах и перевели на тридцать языков, что делает его самым читаемым богословом ХХ века[921].

Война кончилась, и человечество вновь оказалось на распутье. Как жить дальше? Как не допустить повторения катастрофы?.. Так, американское правительство решило создать Центральное разведывательное управление (ЦРУ) — оно было призвано заменить Управление стратегических служб. В июне 1947 года комитет палаты представителей по расходам исполнительных департаментов провел в Вашингтоне закрытое слушание по этому вопросу. Среди прочих на слушание вызвали начальника отделения УСС в швейцарском Берне Аллена Даллеса[922]. Он выступал за создание ЦРУ, аргументируя свою позицию успехами УСС по проникновению в Министерство иностранных дел Германии и абвер. Он утверждал (хотя это наверняка было преувеличением), что «около десяти процентов» сотрудников абвера, в том числе адмирал Вильгельм Канарис, сотрудничали с союзниками. «Я находился в непосредственной связи с Канарисом и с начальником штаба, генералом Остером, — заявил Даллес. — Они передавали мне чрезвычайно ценную информацию».

По его словам, именно из абвера союзники узнали об экспериментальных ракетах Гитлера «Фау-1» и «Фау-2», благодаря чему удалось своевременно разбомбить секретный исследовательский военный полигон Пенемюнде на Балтийском побережье. Даллес был уверен, что именно бомбардировки союзников на девять месяцев отсрочили появление немецких ракет дальнего радиуса действия — до июня 1944 года[923].

Вопрос о создании ЦРУ решился быстро. Уже в сентябре 1947 года новое агентство начало действовать — первым приказом стало создание шпионской сети. США находились в состоянии холодной войны с СССР, а потому делали все, чтобы противостоять «красной угрозе» в Европе. Среди информаторов ЦРУ оказались нацистские прокуроры Манфред Рёдер и Вальтер Хуппенкотен (позывные Отелло и Фиделио)[924]. Сотрудничал с ЦРУ и Йозеф Мюллер (позывной Робот) — он поступил на службу в УСС осенью 1945 года. Связи в немецких политических кругах и в Ватикане делали его весьма ценным сотрудником, хотя в лондонском отделении УСС с подозрением относились к его «чудесному спасению» — он был один из немногих выживших заговорщиков абвера. На обложке одного из его докладов сохранился весьма едкий вопрос: «Ему просто повезло или он попросту заговорил?»[925]

Впрочем, репутация Мюллера не шла ни в какое сравнение с репутацией Рёдера или Хуппенкотена. Бенно Зельке, помогавший в ходе Нюрнбергского процесса собирать доказательства вины нацистских функционеров, подал жалобу директору службы военной разведки. Он писал, насколько отвратительно, что правительство Соединенных Штатов «сознательно прибегает к помощи двух печально известных, беспринципных, жестоких нацистов, которые, несомненно, предстали бы перед судом в Нюрнберге, если бы круг обвиняемых был шире»[926].

Как бы то ни было, все трое стали информаторами ЦРУ. Спустя несколько лет сотрудничество прекратилось. Мюллер стал одним из основателей Христианско-социального союза — консервативной политической партии в Баварии. Рёдер вступил в Христианско-демократический союз и даже стал помощником мэра в небольшом городке севернее Франкфурта. Все попытки привлечь его к ответственности за безжалостную расправу с членами