— Звучит серьёзно.

— Это может быть серьёзным. Но я не знаю, могу ли я решиться на серьёзное. Что, если он узнает меня всю, а потом решит, что я перебор, или меня недостаточно? Что, если я недостаточно доверюсь ему, и он устанет от этого? Чем я буду зарабатывать на жизнь, если уволюсь с работы и перееду сюда ради него? У него далеко не достаточно места в шкафах.

— Пойди на риск.

— Что? — моргнула я, уверенная, что не так расслышала свою мать.

— Лина, есть лишь один способ узнать, тот самый он или нет — это обращаться с ним так, будто он тот самый. Он или заслужит этот титул, или потеряет его. Это зависит от него, но ты должна дать ему шанс заслужить тебя.

— Я не понимаю. Ты всегда была так настроена… против рисков.

— Дорогая, после случившегося с тобой я многие годы пребывала в раздрае.

— Ээ, вот уж точно, мам.

— Я винила себя. Я винила твоего отца. Педиатра. Футбол. Стресс старших классов. Так что я посвятила себя попыткам защитить тебя от всего. И я думаю, что помещение тебя в этот пузырь нанесло больше долгосрочного урона, чем твои проблемы с сердцем.

— Ты не нанесла мне урон, — я не выросла маленькой трусишкой, избегавшей рисков. Моя работа подразумевала настоящую опасность.

— С тех пор ты воспринимала каждые отношения как потенциальную тюрьму.

Окей, это звучало правдиво.

— Если тебе реально нравится этот парень, тогда тебе надо дать ему настоящий шанс. И если это означает переезд в Нокемундер…

— Нокемаут, — поправила я.

— Что происходит? Мы ставим эту игру на паузу или что? — проревел мой отец на фоне.

— У Лины появился бойфренд, Гектор.

— О, супер. Давайте расскажем всем, — сухо произнесла я.

Мой отец втиснулся в кадр.

— Привет, ребёнок. Что за дела с бойфрендом?

— Привет, пап, — неловко сказала я.

— Ты где? Это не твоя кухня, — сказал папа, наклоняясь к экрану и заслоняя практически всё в кадре.

— О, я… ээ…

Я услышала поворот ключа в замке.

— Знаете что, мне пора, — быстро сказала я.

Но оказалось слишком поздно. Входная дверь позади меня распахнулась, и вошёл Нэш, выглядящий превосходно в своей униформе, и Пайпер в новом оранжевом свитерке.

Я развернулась к нему.

— Привет, Ангел, — тепло произнес он. — Срань Господня. Ты приготовила еду?

— Ээ, — я развернулась и уставилась на два лица с отвисшими челюстями на экране моего телефона. — Ох блин.

* * *

— Думаю, всё прошло хорошо, — сказал Нэш, набив рот сэндвичем с индейкой.

Я положила голову на стол и застонала.

— Тебе обязательно было быть таким обаятельным?

— Ангел, это в моём ДНК. Это всё равно что просить Опру перестать любить книги.

— Тебе обязательно было давать им свой номер? Они мне звонят каждый день!

— Я не мог придумать вежливого повода отказаться, — признался Нэш. — Что плохого может быть?

Я выпрямилась и закрыла лицо ладонями.

— Ты не понимаешь. Они сядут на самолёт и прилетят сюда.

— Мне не терпится с ними встретиться.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь. Ты бредишь. Я явно не доготовила бекон, и свиные амёбы в этот самый момент поедают твой мозг.

— Если они важны для тебя, они важны для меня. Они приедут, и мы разберёмся с этим вместе. Ты, я и амёбы.

— Ты понятия не имеешь, на что подписываешься, — предупредила я его.

— Почему бы нам не побеспокоиться об этом потом? — предложил он, и в его голубых глазах блестело раздражающее веселье.

— Потому что нам надо беспокоиться об этом сейчас.

— И вот ты снова делаешь акценты.

Мои глаза сощурились.

— Не заставляй меня отвешивать тебе пощёчину сырым беконом.

Нэш доел свой сэндвич и взял половину моего.

— Знаешь, пока ты говорила своим родителям, что просто гостишь у меня, я кое-что испытал.

— Судороги от свиных амёб?

— Очень смешно. Нет. Я говорил про честность.

— Ладно. Я всё хотела сказать тебе, что использовала твою зубную щётку, чтобы чистить зубки Пайпер, — пошутила я.

— Это объясняет собачью шерсть в зубной пасте. А теперь моя очередь. Тебе надо перестать врать своим родителям.

Я напряглась на стуле.

— Проще сказать, чем сделать. И у меня нет энергии объяснять тебе, почему.

— Неа. Не получится, детка. Я не позволю тебе дать отпор в этом. Выслушай меня. Ты должна достаточно доверять своим родителям, чтобы быть с ними честной.

Я закатила глаза.

— О, конечно. Получится примерно так: «Привет, мам. Я врала вам годами. Да, я вроде как охотница за головами, и эта работа подразумевает опасные расследования и проживание в грязных тараканьих мотелях с хлипкими дверьми. Я очень хороша в своём деле, и азарт помогает мне почувствовать себя живой после стольких лет удушающей заботы. А ещё я не отказалась от красного мяса, как говорила тебе. Что такое? О, ты так расстроена, что у тебя случился сердечный приступ? И теперь у папы снова вскрылась язва, и у него внутреннее кровотечение? Круть».

Он улыбнулся мне.

— Ангел.

Я оттолкнула этого вора сэндвичей.

— Уходи. Я зла на тебя.

— Вот сейчас ты отталкиваешь меня, а я никуда не ухожу, — подметил он.

— Я передумала, — решила я. — Мне нравится держать всех на расстоянии вытянутой руки.

— Нет, не передумала. Нет, не нравится. И я понимаю, что моё предложение кажется откровенно страшным. Но Ангел, тебе надо верить, что твои родители могут справиться со своим дерьмом, включая их реакции на тебя и твоё дерьмо, и не только.

— В этой метафоре слишком много дерьма. Аж воняет.

— Ха-ха. Слушай, я не говорю, что это будет просто. И я не говорю, что их реакция будет безупречно правильной. Но тебе нужно сделать лучшее, на что ты способна, и верить, что они поступят так же.

— Ты хочешь, чтобы я призналась им во всём, о чём врала?

— Нет, черт возьми. Никакому родителю не нужно слышать, как его ребёнок украдкой сбегал ночами и крал алкоголь. Начни с нынешнего времени. Расскажи им о работе. Расскажи им о нас.

— Я рассказала им о нас. Поэтому я и позвонила им.

Нэш замер на месте, не донеся сэндвич до рта. Его глаза сверлили меня с таким жаром, от которого моё сердце совершало нервные кульбиты.

— Что? — бросила я ему вызов.

— Ты рассказала своей маме обо мне.

— И что?

Он бросил сэндвич и кинулся ко мне.

Я взвизгнула, а Пайпер игриво тявкнула.

— И то, что это заслуживает награды, — объявил он, поднимая меня на руки.