Шрифт:
Закладка:
— Никогда не понимал людей, которые бегают забавы ради, — произнёс голос позади меня.
Я выпрямилась и обнаружила Нокса со спортивной сумкой на плече.
— Ты чего не спишь так рано? — спросила я, всё ещё пыхтя.
— Подбросил Уэй до школы. Забрал вчерашнюю выручку и подумал, что после банка заеду в спортзал.
— Не спится? — предположила я.
— Глаз не сомкнул, бл*дь.
— Свадьба или Хьюго? — спросила я, снимая налобную повязку и подолом футболки вытирая лицо.
— Нахер Хьюго. Этот придурок окажется или за решёткой, или в могиле.
— Значит, свадьба.
Он провёл ладонью по волосам.
— Она будет моей. Официально. Я всё жду, когда она образумится.
— Ты боишься, — удивлённо произнесла я.
— Да, бл*дь. Я боюсь. Я трясусь как проклятый осиновый листочек. Мне нужно привязать её к себе, пока она не осознала, что может найти кого-нибудь намного лучше.
— Не может, — сказала я. — Никто в этом мире не сможет любить её сильнее, чем ты. И я не говорю, что её невозможно любить. Я говорю, что ты любишь её настолько сильно.
— Да, — хрипло сказал он.
— И она тоже любит тебя настолько сильно.
Его губы изогнулись.
— Правда, да?
Я кивнула.
Нокс закинул свою спортивную сумку в кузов грузовика, а я прислонилась к бамперу.
— Скажи мне, что оно того стоит, — выпалила я.
— Что чего стоит?
— Впустить кого-то. Подпустить кого-то так близко, что он мог бы уничтожить тебя, если бы захотел.
— Возможно, я прозвучу как чёртова открытка, но это стоит всего на свете, — прохрипел он.
По моей быстро остывающей коже поползли мурашки.
— Я не шучу. То, что у меня было, в сравнении с тем, что у меня есть сейчас? — он покачал головой. — Это не идёт ни в какое сравнение.
— В смысле?
— Не знаю, как это объяснить. Я лишь знаю, что нет ничего дерзкого или храброго в том, чтобы всю жизнь прятаться за стенами. Настоящая хорошая херня начинается, когда эти кирпичи рушатся, и ты приглашаешь кого-то внутрь. Если ты не напугана до усрачки, то ты делаешь что-то неправильно.
— Но что, если мне нравятся стены? — спросила я, пиная камушек носком кроссовка.
— Не нравятся.
— Практически уверена, что нравятся.
Он покачал головой.
— Если бы тебе так нравились стены, ты бы сейчас не боялась до усрачки.
Я закатила глаза.
— Так как это работает? Я просто должна вываливать всем свои самые глубинные и тёмные секреты, самые уродливые части меня и надеяться, что всё не пойдёт псу под хвост?
Он наградил меня усмешкой плохого мальчика.
— Не будь идиоткой. Всех впускать не надо. Только тех, кто важен. Кому ты хочешь доверять. Тех, от кого ты хочешь, чтобы они впустили тебя. Это дерьмо с уязвимостью подобно доверию. Его надо заслужить.
Я гадала, может, поэтому я раньше не умела быть членом команды. Я никому не доверяла прикрыть мне спину и не давала им причин доверить мне свои спины.
— Думаю, отношения с Наоми увеличили твою дневную норму слов в четыре раза, — поддразнила я.
— Отношения с Наоми заставили меня понять, каким несчастным я был раньше. Всё, чего я якобы хотел — это были мои попытки защитить себя от настоящей жизни. Например, отталкивание людей, — выразительно произнёс он.
Я посмотрела на свою обувь и позволила его словам отражаться эхом в моей голове. Хотела ли я продолжать жить так же, как и всегда? Или я готова к большему? Готова ли я перестать отталкивать?
Я шумно выдохнула.
— Я очень горжусь тобой, Нокс.
— Да, да, — проворчал он. — А теперь перестань спрашивать меня о дерьме с отношениями, бл*дь.
Я пихнула его своим плечом.
— Из тебя получится отличный муж и папа. Ворчливый и сквернословящий, но отличный.
Он хмыкнул, и я двинулась к входу в здание.
— Лина?
Я обернулась.
— Да?
— Я никогда не видел его таким с другими женщинами. Он настроен серьёзно и надеется, что и ты тоже.
Мне хотелось улыбнуться и в то же время блевануть. Для подстраховки я снова согнулась в талии.
Нокс усмехнулся.
— Видишь? Напугана до усрачки. Хотя бы так ты знаешь, что делаешь всё правильно.
Я показала ему дружеский средний палец.
* * *
У меня был целый день, чтобы обдумывать это в своих мыслях. К послеобеденному времени меня так затошнило от своих мыслей, что я пошла в продуктовый магазин и купила ингредиенты для сэндвичей с индейкой.
Сэндвичи не считались за приготовление ужина, успокаивала я себя.
Вернувшись в квартиру Нэша, я полила свой комнатный цветок, проверила рабочую почту и (после короткого поиска в интернете) умудрилась приготовить бекон в духовке, не превратив его в уголь.
Я собрала два сэндвича с такой аккуратностью, будто это было произведение искусства, затем села и уставилась на часы. Нэш должен вернуться домой почти через час. Я серьёзно просчиталась со временем приготовления еды.
Повинуясь импульсу, я достала телефон и позвонила маме.
— Ну, это приятный сюрприз, — сказала мама, появляясь на экране. Чистая радость на её лице из-за того, что я спонтанно позвонила ей, ощущалась как миллион крохотных дротиков вины, впившихся в мою кожу.
Я прислонила телефон к банке с собачьими лакомствами, которую Нэш держал на столешнице кухонного шкафчика.
— Привет, мам.
— Что случилось? Ты выглядишь… Погоди. Ты выглядишь счастливой.
— Да?
— Ты светишься. Или это фильтр?
— Никаких фильтр. На самом деле… я встречаюсь кое с кем, — сказала я.
Моя мама на экране не шевелила ни единой мышцей.
— Мам? Сигнал прервался? Ты как будто застыла.
Она подалась ближе.
— Я не застыла. Я просто стараюсь не спугнуть тебя резкими движениями.
— Так вот, есть один парень, — сказала я, решив вывалить всё. — Он…
Как я должна объяснить Нэша Моргана?
— Особенный. Думаю. Ну то есть, он правда особенный, и он мне очень нравится. Типа, очень. Очень-очень. Но мы только-только познакомились, а у меня жизнь в Атланте и работа, требующая путешествий, и я совершенно схожу с ума, думая, что может быть, ради него стоит всё это поменять?
Я выждала мгновение, затем ещё одно. Челюсть моей мамы отвисла.
— Мам? — подтолкнула я.
Она начала часто моргать.
— Прости, милая. Я просто перевариваю тот факт, что ты добровольно позвонила мне, чтобы поговорить о личной жизни и любви.
— Я не говорила про любовь. Это ты сказала «любовь», — возразила я, чувствуя, как паника поднимается к моему горлу.
— Прости. О твоих симпатиях, — поправилась мама.
— Он мне очень нравится, мам. Он просто такой… хороший. И настоящий. И он знает меня, хотя я пыталась не дать ему узнать меня. И я
