— «нерисса и дракон»:

— Лера де Бернье жива — я её видел не далее как три часа пополудни. И она до сих пор моя невеста. Спасибо за помощь, за недомолвки, с остальным я разберусь сам.

— Будьте снисходительны, нер Мюрай. И будьте деликатны — Клер и так досталось от общества. Прошу, не будьте закостенелы в своих взглядах.

— Адер Дрейк, это только мне теперь решать. И раз уж заговорили о внезапно оживших… Альк, мальчик-сирота из цирка «Огней Аны» тоже жив — вот совпадение! А Азуле осужден за его убийство. Ничего не хотите сказать, адер Дрейк?

Инквизитор резко выпрямился и сурово сказал:

— Вы обознались.

— Я видел Алька! — возразил Брок — снова тоже самое… Только теперь дракон от храма! И совсем не нерисса, а тварь, попытавшаяся убить ребенка. Только попытавшаяся, а не реальный убийца — для закона это важно. Азуле заслужил другой приговор. — Видел и когда Алька признали мертвым, и когда он воровал ваши леденцы.

— Азуле убил его, — принялся настаивать адер. Видимо, от усталости он забыл главное оправдание всего и всея: «Во имя храма!»

— Альк жив, значит, Азуле не убийца. Не вы дали жизнь, не вам и забирать.

— Альку дал жизнь я. И знаете, почему? Потому что Азуле убил его. Азуле заслужил…

Брок оборвал его:

— …не по светскому закону, адер Дрейк. У нас есть только закон, и играть им — последнее дело.

Дрейк сказал тихо, но решительности в его усталом голосе хватало:

— Я не позволю закону арестовать Алька. Он мертв, и закон не заставит его отвечать за давку на площади Танцующих струй. Во имя храма! Алька-акробата нет в живых. Моего воспитанника Алька вы не получите. Во имя храма вам придется закрыть на это глаза.

Брок выдохнул — Дрейк вспомнил все же свой главный аргумент. У Брока был только один шанс достучаться до адера, спасая Азуле — тот тварь, но смерти не заслужившая тварь:

— Вы плохо знаете законы Тальмы. В Аквилите уголовное наказание с восьми лет, как и в Вернии. В Тальме — с десяти. И это выгодно отличает Тальму от законов Аквилиты и Вернии. Ваше незнание закона и попытка спасти Алька привели только к одному — Азуле вместо каторги получил высшую меру.

— Нер Мюрай…

Брок, устав бороться с упрямым адером, просто сказал:

— Бумагу о том, что Альку удалось выйти из стазиса, могли потерять — в те дни в полиции творилось демон-знает-что… Просто напишите её задним числом — мы повинимся и «найдем» её. Не привыкать. Зато это спасет жизнь Азуле, пусть и никчемную с вашей точки зрения. Честь имею, — сказал на прощание Брок, забывшись — он увидел Вик в сопровождении Стивена: кажется, он приехал сюда за ними. Во всяком случае, Броку хотелось надеяться, что он приехал на паромобиле или вызвал мотор. Идти домой в полной темноте не хотелось — он сегодня почти всю Аквилиту отмахал на ногах, а Вик еще и пострадала при взрыве…

Он пошел прочь, провожаемый усталым и озадаченным взглядом адера Дрейка. Сейчас у Брока даже сожаление прошло, осталась лишь робкая надежда, что адер все же поступит правильно. Азуле тварь, но закон есть закон.

Глава 39 Неверие в идеалы

Кайла Вик нашла в коридоре, мужчина устало сидел на госпитальной скамье, явно собираясь с силами под дверьми одной из палат.

Вик подошла к нему и тихо спросила — боялась, что может отвлечь от медитации, или чем там Кайл занимался:

— Прости, я могу присесть?

Кайл тут же открыл глаза и подвинулся на узкой, неудобной скамье:

— Присаживайся, Вик. Что-то случилось?

Она присела рядом — рука мужчины тут же поймала её ладонь и согрела эфиром, снова придавая сил. Кайл был отзывчивый и щедрый, и болью в сердце отозвалась мысль Вик о Блеке или даже Фейне — какими они были до Аквилиты и ужасного эксперимента, которому они тут подверглись? Может, Блек, действительно, был настоящим на Оленьем острове, когда помогал ей? А Фейн? Каким был он до того, как все затмила жажда денег? А… Шекли? Где вообще и, главное, как искать эмпата? В голове снова взорвались болью мысли Марка, вложенные в нее. Болезненным калейдоскопом промчались перед глазами руны, точнее примитивопись, чьи-то пальцы, рисующие на шее младенца печать, рисунок паутины проклятья, вложенный в конверт — Эван тоже, как и Марк, зарисовал проклятье Ривза и отправил в Олфинбург в маготделение полиции в надежде, что плетения опознают. Картинки ускорились, и Вик уже не могла толком рассмотреть их — какой-то механит, заводские цеха, летящие вдаль дирижабли, штольни с потенцитом, Брок, Шекли, незнакомое лицо альбиноса, парень-блондин с татуировками, вольт, картинка с какой-то куклой и совсем уже непонятное и неразличимое — казалось, что Марк в нее если не всю свою жизнь, то половину точно попытался впихнуть.

Вик собралась с силами и сказала:

— Операцию закончили раньше, чем планировали. Марка погрузили в стазис. Состояние тяжелое, нужна кровь для переливания, будут собирать…

Лицо Кайла на миг скривилось в гримасе горя, но он собрался с силами и улыбнулся — настоящий офицер и лер, которыми так славна Тальма:

— Спасибо за вести. Тебе вызвать мотор?

— За мной пришел Брок — он проводит меня.

— Как скажешь. Тогда…

Вик оборвала его прежде, чем он сказал «до свидания!»:

— У меня к тебе пара вопросов — сразу не сообразила…

Кайл чуть склонил голову вниз, переплетая свои пальцы в замок, словно ждал новой порции неприятных открытий о самом себе:

— Задавай.

Вик решительно спросила — все же пока в живого Ривза верила только она, даже Эван сомневался:

— Какие планы у Марка были на Ривза? Что теперь ждет Тони?

— Прости, что? — на лице Кайла застыло неподдельное удивление — он даже брови приподнял от неожиданности. Обидно, что Марк или вычистил это из памяти друга, или вообще не поделился планами.

Вик уточнила:

— Что теперь будет делать Тони, пока Марк на лечении? Лечение будет длительным. Вряд ли отцу Корнелию понравится пребывание Ривза в инквизиции.

Задавать, что ждет Блека, бесполезно — это решит суд. Суд, не знающий, что лер действовал под принуждением… И вот как его спасать? Как ему вообще помогать, ведь Брок это может принять за предательство.

Кайл недоверчиво сказал, сжимая и разжимая пальцы:

— Ты так говоришь, словно Тони жив.

— Он жив.

Мужчина медленно отрицательно качнул головой — он привык не доверять своим воспоминаниям:

— Я помню, что он умер. Он умер от проклятья, Вик.

Она