всех этих волнений, опустившийся на траву и рыдающий, словно в третий раз упавший Иисус.

И все это – в атмосфере фантастической и одновременно обыденной, а стало быть – бурлескной.

– Но что делать? Что же делать? – дрожащим голосом спрашивал господин Летелье. – Скажи, Максим, что же нам делать?

– Увы! Увы! Возьмут они с собой кого-то из вас или нет – меня они заберут так и так!.. Нужно попытаться потянуть время!.. Знали бы вы, как там, наверху, ужасно! Как там пытают людей!..

Но вдруг господин Летелье встрепенулся:

– Кто здесь?.. Я видел, как кто-то прошмыгнул в лес!.. Кто здесь?.. Какая-то тень, говорю же вам, которая… Ах!..

Среди ветвей сверкнула вспышка, в лесу, совсем рядом с Максимом, прогремел выстрел, появился беловатый дым.

Молодой человек с глухим звуком повалился на землю…

Его мать с ружьем в руке вышла из облака дыма. Бледная как мел, она завопила:

– Так они хоть не причинят ему больше страданий! Он не будет больше страдать! По мне, уж лучше так!..

– Несчастная! Не выходи! – закричал господин Летелье. – Спрячься! Да спрячься же!

Умалишенная медленно попятилась и исчезла в кустах.

И тут тело Максима приподнялось и вновь упало на землю. Все замерли в оцепенении. Подобно завораживающему взгляду змеи, гудение сарвана производило некий магнетический эффект на их уши.

Затем этот зловещий и низкий гул вдруг начал ослабевать, затерялся где-то в глубине их груди, и вскоре вокруг замка были слышны лишь звуки пробуждающейся природы.

Господин Летелье окликнул госпожу Аркедув. Он был столь потрясен, что слепая даже не сразу поняла, кто с ней говорит.

– Мама, скажите: как по-вашему, они улетели?.. Или по крайней мере… эта сила… эти флюиды… они исчезли?.. Это намагничивание… оно закончило действовать?..

– По моим ощущениям, здесь больше ничего нет.

– Как? – поразился господин Монбардо. – Они оставили Максима?.. Ох! Это, видно, потому, что он мертв!.. Скорее же, нужно проверить!.. Это потому, что он мертв!.. Им не нужны трупы, этим вивисекторам! Потому-то они его и оставили!

Все вместе они подошли к распростертому на траве телу.

– Черт побери! – пробормотал доктор. – Прямо в голову! Прямо в висок! Ах! Это ж надо такому… Нет! – воскликнул он. – Он не мертв! Дышит!.. Живой, но выглядит как мертвый. А! Негодяи! Они этого не увидели сверху, в свои телескопы! Впрочем, меня это не удивляет – с пятидесяти-то километров!

– Живой? – выбежала из леса госпожа Летелье. – Так Максим жив?.. Он остался у нас и я его не убила?..

Она хохотала до упаду, целовала безжизненное лицо сына. И ее распущенные волосы, где русые, а где и седые, причудливыми каскадами спадали на плечи.

Все слуги, и стар и млад – все разом: и мужчины, и женщины – на радостях уже вовсю распивали спиртное.

Глава 7

С 11 августа по 4 сентября

Чтобы выстрелить в сына, она воспользовалась старым охотничьим ружьем, принадлежавшим ее покойному отцу, мсье Аркедуву. В покрывшемся плесенью ягдташе она обнаружила всего один патрон с круглой пулей. Если выстрелу и суждено было раздаться, то лишь по той роковой случайности, о которых не осмеливаются писать в романах и которая представляет собой единственное неправдоподобие во всей этой реальной истории.

Вследствие древности оружия и пороха свинцовая пуля, вместо того чтобы проделать дыру в голове Максима, застряла в височной кости, позади уха. Уже в тот же вечер стало ясно, что раненый выживет, но выздоровление будет долгим, так как к тому времени он все еще не пришел в сознание. Рассчитывать на то, что он прольет свет на тайну квадратного пятна, не стоило. К тому же доктор, предвосхищая тот момент, когда молодой человек придет в себя, запретил любые чрезмерно возбуждающие разговоры. Госпожа Летелье пообещала молчать, как и другие. Именно она ухаживала за Максимом. И следует признать, с обязанностями сиделки справлялась просто превосходно. К ней вернулся рассудок: последствия, вызванные первым испугом, были устранены вторым. И все же казалось, что рассудок вернулся к ней еще до выстрела и что госпожа Летелье совершила этот поступок, находясь уже в здравом уме. Она говорила, что не чувствует ни малейшего раскаяния, выражала готовность предложить себя вместо Марии-Терезы, если представится случай, и заявляла, что предпочитает смерть «столь постыдному обращению». Госпожа Летелье отстаивала бы свое мнение с еще большей горячностью, узнай она, сколь ужасными были дождь и град, прошедшие 3 августа, но ее муж и зять молчали об этом и собирались молчать долго, хотя держать все в секрете становилось изо дня в день труднее и труднее.

Труднее?.. Но почему?

А потому, что нередко посреди ночи в теплом воздухе, приносимом юго-восточным ветром, раздавался зловещий свист, столь хорошо знакомый астроному и доктору… Госпожа Аркедув приходила от него в состояние крайней тревоги, но ей говорили, что это падают аэролиты. В немалой степени поддержанию сей лжи способствовал так кстати приближавшийся День святого Лаврентия – время падающих звезд[51]. Госпожа Аркедув приняла это объяснение.

На рассвете господин Монбардо и господин Летелье скрепя сердце уходили к упавшим предметам (днем они никогда больше не падали) и не покидали окрестности Талисьё до тех пор, пока не отыскивали их столько, сколько раз слышали свист.

Они находили множество тщательно обработанных остатков (точнее, к сожалению, в данном случае и не скажешь), принадлежащих всем трем царствам природы. На трупах животных или людей они иногда обнаруживали кровоточащие раны, свидетельствовавшие об асфиксии, тотальной или же нет, сдавливании и прекращении сдавливания, а порой и о пытках более извращенных… Удостоверившись, что среди погибших нет Марии-Терезы, Анри Монбардо, его жены, Сюзанны или Робера, – они предавали их земле.

Когда по каким-то особым приметам замученного они опознавали в нем одного из местных жителей, здравый смысл подсказывал никому об этом не говорить… Но постепенно и другие готовые прийти на помощь бюжейцы начали по их примеру разъезжать от деревушки к деревушке на санитарных автомобилях. Они тоже заметили, что на Талисьё просыпался град трупов, и тогда новость об этом распространилась повсюду. Вскоре этот оцепеневший край, в котором мало-помалу установилась жизнь почти спокойная, хотя и безрадостная, вновь обуял ужас – вдвое больший, чем прежде.

Во время своих утренних вылазок господин Монбардо и господин Летелье стали встречать мужчин и женщин, занимавшихся, как и они, погребением тел. То были родственники или друзья исчезнувших. Они покидали свои укрепленные лачуги, несмотря на риск быть похищенными, потому что не могли больше жить в этом невыносимом неведении о судьбе близких. Многие приходили издалека. От долгого пребывания в четырех стенах