в бой наемников тритингов, а те, вместо того чтобы прийти на помощь отступавшим эркингардам, стали обходить их смятые ряды, чтобы вступить в схватку с всадниками Хотвига.

Отряд Саймона атаковал наемников сзади, и ближайшие к канукам всадники успели лишь удивленно оглянуться, когда в них ударили короткие копья троллей. Некоторые тритинги смотрели на кануков с суеверным ужасом, а те с громким боевым кличем вращали над головами камни на промасленных веревках, которые издавали гудение тысяч обезумевших пчел. Бараны ловко перемещались между более медленными лошадьми — в результате несколько коней наемников встали на дыбы и сбросили своих седоков; кроме того, тролли использовали копья против незащищенных животов лошадей, и многие тритинги погибли под телами своих рухнувших на лед скакунов.

Шум битвы, который поначалу показался Саймону оглушительным, быстро изменился, когда он сам стал ее участником, теперь у него появилось ощущение, будто его окружила жуткая, гудящая тишина, в которой из тумана возникали оскаленные лица и окутанные паром белозубые, разинутые рты лошадей. Все вокруг перемещалось с жуткой неспешностью, но он чувствовал, что сам движется еще медленнее. Саймон размахивал обычным стальным мечом, но тот был таким же тяжелым, как черный Шип.

Топор настиг одного из троллей рядом с Саймоном. Маленькое тело вылетело из седла барана, закружилось, точно падающий лист, и вскоре исчезло под копытами Искательницы. Сквозь гудящую пустоту Саймону показалось, что он услышал слабый высокий голос, похожий на крик далекой птицы.

Убит, — отрешенно подумал он, когда Искательница споткнулась, но устояла на ногах. — Тролль погиб.

В следующее мгновение ему пришлось вскинуть вверх клинок, чтобы отразить атаку одного из наемников. Казалось, прошла вечность, прежде чем два меча встретились, а когда это случилось, раздался оглушительный звон, и Саймон ощутил отдачу от руки до самой груди. Что-то задело его с другого бока. Он опустил глаза и увидел, что его импровизированный доспех разорван и кровь течет из раны на руке, которая онемела от кисти до локтя. Широко раскрыв рот, он поднял меч, чтобы нанести ответный удар, но врагов рядом не оказалось. Тогда он развернул Искательницу и, прищурившись, начал вглядываться в поднимавшийся надо льдом туман, потом пришпорил лошадь и поскакал туда, где сражалась группа троллей.

С этого момента битва накрыла его, точно удушающее одеяло, и все вокруг потеряло смысл. В разгар кошмара кто-то ударил его щитом в грудь, и он вывалился из седла. Когда Саймон попытался подняться, он понял, что даже с шипами Бинабика превратился в человека, который ищет опору на гладком, как стекло, льду. К счастью, поводья остались намотанными на его руку и Искательница не ускакала прочь, но это едва его не убило.

Из сумрака появился конный тритинг, заставил Саймона отступить и прижал его к боку Искательницы. Лицо сухопарого мечника покрывали ритуальные шрамы, и кожа, видневшаяся из-под шлема, напоминала древесную кору. Саймон оказался в ужасном положении. Его рука со щитом запуталась в поводьях, и он с трудом мог его поднять. Ухмылявшийся наемник сумел дважды ранить Саймона — один удар оставил след, параллельный первой царапине, второй пришелся в мягкую часть бедра под кольчугой. Он наверняка прикончил бы Саймона, если бы в последний момент из тумана, ошеломив Саймона, не появился еще один тритинг, который случайно врезался в его противника, и тот едва не вывалился из седла. Саймон сделал отчаянный колющий выпад, скорее чтобы защититься, лезвие скользнуло вдоль ноги наемника и вошло в пах; он упал на землю, кровь фонтаном брызнула из раны, тритинг отчаянно закричал, его тело изогнулось, и шлем свалился с головы.

Худое лицо с вытаращенными глазами исказилось от боли, напомнив Саймону крысу в Хейхолте, свалившуюся в бочку с дождевой водой. Она отчаянно работала лапами, пытаясь спастись, но, когда Саймон протянул к ней руку, чтобы помочь, от ужаса попыталась его укусить, и он убежал, не в силах видеть, как она тонет. Теперь взрослый Саймон смотрел на кричавшего наемника, потом наступил ему на грудь, вонзил острие меча в горло и держал до тех пор, пока он не перестал дергаться.

У Саймона кружилась голова. Прошло несколько долгих мгновений, которые он использовал для того, чтобы оторвать мешковатый рукав куртки убитого наемника и крепко замотать рану. И только после того, как он закончил, а его нога оказалась в стремени Искательницы, Саймон понял, что сделал. К горлу подкатила тошнота — к счастью, он ничего не ел утром, и после короткой паузы он сумел взобраться в седло.

Саймон думал, что будет помощником Джошуа, командиром троллей, союзников принца, но очень быстро обнаружил, что вынужден постоянно сражаться, чтобы сохранить собственную жизнь.

Сискви и ее маленькие воины были разбросаны по всему затянутому туманом полю боя. В какой-то момент Саймону удалось обнаружить место, где их собралось довольно много, и некоторое время он сражался с троллями плечом к плечу. Тогда он и увидел Сискви, живую, ее тонкое копье было быстрым, как жало осы, а круглое лицо походило на маску крошечного снежного демона, — но затем очередная волна битвы подхватила его и унесла прочь. Тролли не пытались соблюдать порядок, и Саймон понял, что они приносят больше пользы, быстро и скрытно перемещаясь между большими всадниками Фенгболда. Бараны двигались по льду с уверенностью кошек, и, хотя Саймон видел немало раненых и мертвых кануков, у него сложилось впечатление, что они действуют успешно.

Сам Саймон пережил несколько схваток и сумел убить еще одного тритинга — и на этот раз поединок получился практически честным.

И только в тот момент, когда он и его противник обменивались тяжелыми ударами, Саймон понял, что для врага он уже не ребенок. Он был выше наемника и в шлеме и кольчуге выглядел грозным бойцом. Внезапно почувствовав воодушевление, Саймон усилил атаки, заставив тритинга отступить. Потом наемник остановился, его лошадь сошлась грудь в грудь с Искательницей, и Саймон вспомнил уроки Слудига, неуклюже имитировал обманный выпад, тритинг поддался на уловку и слишком наклонился вперед, когда наносил ответный удар. Саймон увернулся, дождался момента, когда противник потеряет равновесие, нанес удар щитом по кожаному шлему — и острие его меча вошло между пластинами доспехов врагу в бок. Тритинг сумел удержаться в седле, когда Саймон отвел Искательницу в сторону, вытаскивая из раны меч, но до того, как он успел снова пойти в наступление, наемник рухнул на окровавленный лед.

Задыхавшийся Саймон огляделся по сторонам, пытаясь понять, кто побеждает.

Если у Саймона и оставались заблуждения относительно благородства войны, в этот долгий день на замерзшем озере они окончательно исчезли. В разгар жуткой бойни, когда