обратил на его вопрос внимания.

— Исаак, — сказал он, — приведи солдата.

Когда дрожавший от холода солдат вошел, Фенгболд подозвал его и прошептал на ухо несколько слов. Солдат снова ушел.

— Мы попробуем еще раз, — сказал Фенгболд, вновь обратив внимание на лорд-мэра. — Что тебе удалось узнать?

Казалось, Хелфгрим не мог заставить себя поднять глаза. Красное лицо мэра со слабым подбородком наполняла с трудом скрываемая скорбь.

— Ничего полезного, милорд, — наконец ответил он.

Фенгболд взял под контроль свой гнев и лишь напряженно улыбнулся. В шатер вернулся солдат в сопровождении еще двоих, которые вели двух женщин средних лет, в чьих волосах уже пробивалась седина. Обе были грязными и бледными, рваные плащи едва защищали их от холода, и они с изумлением смотрели на старика, стоявшего перед Фенгболдом с опущенной головой.

— Отец! — крикнула одна из них.

— О милосердный Усирис, — прошептала другая и сотворила знак Дерева.

Фенгболд спокойно оглядел всех.

— Похоже, ты забыл, у кого в руках хлыст, Хелфгрим. Давай попробуем еще раз. Если ты мне солжешь, я буду вынужден причинить твоим дочерям боль, хотя это и потревожит мое сознание эйдонита. И все же больше всего пострадает твоя совесть, ведь их мучения будут твоей виной. — Он усмехнулся. — Говори.

Старик посмотрел на дочерей и увидел ужас на их лицах.

— Да простит меня Господь, — сказал он. — За предательство!

— Не делай этого, отец! — воскликнула одна из женщин.

Другая беспомощно плакала, спрятав лицо в рукаве накидки.

— Я не могу поступить иначе. — Хелфгрим повернулся к герцогу. — Да, — продолжал он дрожащим голосом. — Есть другой путь на вершину горы, и лишь немногие о нем знают. Джошуа поставил там небольшой отряд, но их немного, ведь подножие тропы сильно заросло. Он показал мне его, когда мы планировали оборону.

— Небольшой отряд? — Фенгболд улыбнулся и с триумфом посмотрел на Леждраку. — И сколько человек сможет одновременно пройти по тропе?

Голос Хелфгрима стал едва слышным.

— Дюжина в одну шеренгу после того, как будет вырублен кустарник в начале тропы.

Капитан наемников, который молча слушал, шагнул вперед. На его разгневанном смуглом лице выступили белые полоски шрамов.

— Ты слишком доверчив, — прорычал он, обращаясь к Фенгболду. — Откуда ты знаешь, что это не ловушка? Возможно, Джошуа поджидает тебя там со всей своей армией!

Слова наемника не произвели на Фенгболда впечатления.

— Я ведь тебе уже говорил, что вы, обитатели лугов, слишком простодушны? Армия Джошуа будет защищаться от нашей фронтальной атаки — они не смогут выделить дополнительных людей для помощи нескольким часовым на тайной тропе, про которую говорит Хелфгрим, и наше появление станет для них настоящим сюрпризом. Мы возьмем с собой большой отряд. И, чтобы убедиться, что это не ловушка, прихватим с собой лорд-мэра.

Обе женщины заплакали еще горше.

— Пожалуйста, не берите его в сражение, — в отчаянии умоляла одна из них. — Он старый человек.

— Это правда. — Казалось, Фенгболд задумался над ее словами. — К тому же он может не бояться смерти, если это ловушка и там находятся серьезные силы Джошуа. Так что мы возьмем еще и вас.

Хелфгрим рванулся к герцогу.

— Нет! Вы не можете рисковать их жизнями! Они ни в чем не виноваты!

— И они будут в безопасности, как голубки в голубятне, — усмехнулся Фенгболд, — до тех пор, пока твоя история останется правдивой. Но, если ты попытаешься меня предать, они умрут. Их смерть будет быстрой, но болезненной.

Старик снова принялся его умолять, но герцог равнодушно откинулся на спинку стула. Наконец лорд-мэр подошел к дочерям.

— Все будет хорошо, — сказал он и осторожно погладил их по плечам, его смущало присутствие чужих людей. — Мы будем вместе. Вам никто не навредит. — Он повернулся к Фенгболду, и в его внезапно ставшем твердым голосе прозвучал гнев: — Это не ловушка, будьте вы прокляты, вы все сами увидите — там несколько дюжин солдат, как я и сказал. Я предал ради вас принца. Вы должны доказать, что держите свое слово и не причините вреда моим дочерям, когда начнется сражение. Пожалуйста.

Фенгболд с важным видом махнул рукой.

— Ни о чем не беспокойся. Я клянусь честью дворянина, что после того, как мы возьмем проклятую гору и Джошуа будет мертв, я отпущу тебя и твоих дочерей. И ты расскажешь всем, кого встретишь, что герцог Фенгболд держит свое слово. — Он встал и жестом подозвал солдат: — А теперь уведите всех троих отсюда и держите отдельно от других пленников.

После того как их увели, Фенгболд повернулся к Леждраке:

— Почему ты молчишь? Почему не хочешь признать, что ошибался, а я решил нашу проблему?

Казалось, тритинг хотел ему возразить, но вместо этого лишь кивнул.

— Обитатели материка слишком слабые. Никогда тритинг не предаст свой народ ради двух дочерей, — сказал капитан наемников.

Фенгболд рассмеялся.

— Мы, обитатели материка, относимся к нашим женщинам не так, как вы, деревенщины. — Он подошел к жаровне и протянул длинные руки к тлевшим углям. — Завтра, Леждрака, я покажу тебе, как обитатели материка поступают со своими врагами — в особенности если они, как принц Джошуа, пошли против нас. — Он поджал губы. — Проклятая волшебная гора завтра станет красной от крови.

Он посмотрел в красные угли, и улыбка изогнула уголки его губ, а снаружи завывал ветер и терся о ткань шатра, как животное.

13. Строители гнезда

Тиамак смотрел на стоячую воду. Он был не слишком внимателен, поэтому, когда появилась рыба, темная тень между водяными лилиями, опоздал. Тиамак с отвращением посмотрел на пучок добытых водорослей и бросил его в мутную воду. Теперь рыба появится здесь очень нескоро.

Те, Что Наблюдают и Творят, — с тоской подумал он, — почему вы так со мной поступаете?

Он подошел к берегу, стараясь не мутить воду, пока не оказался возле другой заводи, застыл на месте и снова принялся ждать.

С самого детства Тиамак неизменно получал меньше, чем ему хотелось. Младший из шести детей, он всегда чувствовал, что его братья и сестры едят лучше, чем он, и когда миска наконец попадала к нему, там оставалось совсем немного. Он был ниже ростом, чем его трое братьев и отец Тагамак, не научился ловить рыбу так же хорошо, как его ловкая сестра Твайа, и в подметки не годился умнице Рими, которая лучше всех находила полезные коренья и ягоды.

Когда он наконец понял, что ему давалось лучше, чем остальным, — а именно овладел искусством жителей материка читать и писать и даже освоил их языки, — это также оказалось не слишком ценным даром. Его стремление к знаниям обитателей материка не имело смысла для