основном чтобы узнать, что творится в мире.

В начале часа передавали новости. Темой выпуска был репортаж из Флориды. Резервацию индейцев миканопи взяли в осаду.

— Сегодня утром, — говорил диктор, — губернатор Флориды отправил пятьдесят вооруженных агентов из Управления исполнения судебных решений штата в резервацию индейцев миканопи в округе Брауард. «Видеопокеру здесь не место», — заявил губернатор группе корреспондентов в своем особняке в Таллахасси. Но индейцы оказали сопротивление. Предводитель племени, вождь Бегущий Медведь, выпустил в казино десятки аллигаторов. По словам корреспондентов, агенты УИСР мгновенно испарились. Реакция индейских племен по всей стране сугубо негативная. По закону федеральным агентам запрещено вступать на территорию индейских резерваций. Многие вожди племен требуют вмешательства Вашингтона.

Остальные новости были пустой болтовней, и он выключил радио. Значит, Арчи добился своего. Валентайну стало жаль миконопи. Он общался с Бегущим Медведем на семинаре по мошенничеству в Лас-Вегасе и узнал немного об истории его племени. Веками о них вытирали ноги все кому не лень, и что-то подсказывало ему, что на этот раз им снова не видать справедливости.

На очередном дорожном знаке было написано «ПРИНСТОН, 60 МИЛЬ». Нога вдавила педаль газа в пол. Стрелка спидометра преодолела отметку сто миль в час.

Принстонский университет находится в центре Нью-Джерси. Холмистый пейзаж, изобилующий столетними дубами и олицетворяющий саму историю высшего образования. Университетский кампус мог бы потягаться размерами с небольшим городом. Валентайн дважды останавливался, чтобы спросить дорогу.

Наконец он затормозил напротив Института перспективных исследований и заглушил мотор. Здесь располагалось математическое отделение, благодаря которому университет известен во всем мире. Вокруг прогуливались студенты. Валентайн так и не смог поступить в колледж и очень об этом жалел. Конечно, работа в полиции сама по себе была школой жизни, но учиться там приходилось на собственных шишках.

Он вошел. На доске объявлений в фойе был вывешен список семинаров на день. В лекционном зале 1 — физика колебательных интегралов. В зале 2 — турбулентность в модели сверхпроводимости Гинзбурга–Ландау. В зале 3 — геометрический анализ Чау–Мамфорда. Только чтобы разобрать эту тарабарщину, нужно было обладать ученой степенью. Войдя в кабинет, он увидел за столом секретаршу, заполнявшую бланк на старомодной пишущей машинке. Она подняла на него глаза.

— Чем могу помочь?

— Я ищу профессора-иностранца по имени Юрай Гавелка. Он приехал по приглашению математического отделения.

Она провела пальцем по списку в журнале преподавателей-иностранцев. Валентайн перегнулся через стол, читая вверх ногами страницу, на которой она остановилась. Одна строчка бросилась ему в глаза. Куратором Юрая был преподаватель Питер Дайэмондис.

— Извините, — ответила секретарша. — Но он уехал прошлой осенью.

— Он не оставил адреса для пересылки корреспонденции?

— Боюсь, что нет.

Вернувшись в фойе, Валентайн просмотрел список преподавателей на доске объявлений. Доктор Питер Дайэмондис, заведующий кафедрой теории вероятностей, обретался в Файн-холле, кабинет 408. Он спросил дорогу у студента и вскоре уже шагал через кампус.

Файн-холл выглядел так, как и положено университетскому зданию. Шесть этажей, красный кирпич, по стенам вьется плющ. Все студенты, входившие в его двери, были отягощены стопками книг. Валентайн поднялся на четвертый этаж.

От ходьбы по лестнице его сердце пустилось галопом. Кабинет 408 обнаружился в конце коридора, напоминавшего пещеру. Он постучал в дверь из матированного стекла и просунул голову внутрь.

— Доктор Дайэмондис?

Дайэмондис сидел, сгорбившись, перед компьютером. Он напомнил Валентайну рассеянных профессоров из старых диснеевских мультиков. Типичный ученый, под пятьдесят, на носу пенсне, прическа напоминает лес после бури. Над столом портрет Альберта Эйнштейна с высунутым языком.

— Да?

— Я хотел узнать, можно ли с вами поговорить.

Валентайн вошел, протягивая свою визитку. Профессор поднес ее прямо к носу и скривился.

— Тони Валентайн. Ваша компания называется «Седьмое чувство». Что это?

— Я частный консультант в игорном бизнесе.

— Могу я узнать, по каким вопросам вы консультируете?

— Помогаю ловить перекресточников.

— Это имеет отношение к дорожным полицейским?

— Ничего общего. Позвольте присесть?

— У меня лекция через двадцать минут.

— Я не отниму у вас так много времени.

— Прошу вас.

Валентайн сел напротив и расстегнул пальто.

— Перекресточниками называют мошенников, которые специализируются на обмане казино. Это большой бизнес — около ста миллионов в год в одном только Лас-Вегасе.

— А вы этих людей ловите?

— Да. Я чувствую, когда в зале казино что-то не так, и просто исправляю положение.

— Седьмое чувство.

— Так это называют мошенники.

— Надо думать, вы крупный специалист.

Валентайн утвердительно кивнул.

— И вы пришли ко мне из-за моей работы по поводу мошенничества на блэкджеке?

Валентайн задумался. Он прочел практически все, что было написано по этому вопросу, но фамилия Дайэмондис ему ни о чем не говорила. Впрочем, иногда лучше помалкивать и плыть по течению, поэтому он снова кивнул. Наградой его прозорливости стала колода карт, которую Дайэмондис вынул из стола.

— Вытащите карты и перемешайте, — предложил профессор.

Валентайн разорвал упаковку новенькой колоды карт «Пчелка», которыми играли в сотнях казино по всему миру, и бегло их осмотрел. Ни меток, ни загибов, ни подрезанных сторон.

— Делайте так, — наставлял его Дайэмондис. — Тасуйте-перемешивайте, потом вкладывайте одну половину в другую, потом еще раз и еще раз. Уверен, вы знаете, что именно в такой последовательности тасуют карты в большинстве казино этой страны.

Валентайн послушно следовал указаниям, держа карты близко к столу, как это делают дилеры, чтобы не было видно ранга. Закончив, он протянул карты профессору. Дайэмондис помахал рукой, отказываясь их взять.

— Я не хочу к ним прикасаться, — пояснил он. — Вы раздавайте.

Валентайн замер. Неужели он что-то пропустил?

— Во что играть будем? — поинтересовался Валентайн.

— В блэкджек.

— На скольких игроков?

— На четверых. За одного вы, за остальных я.

Дайэмондис расчистил место на захламленном столе. Валентайн раскладывал карты в три кучки перед Дайэмондисом и в одну — себе. Профессор играл всеми сразу, за двоих проиграл, за одного выиграл.

— А теперь, — сказал он, — на ваш взгляд, все было по-честному или, пользуясь игорной терминологией, без обмана?

— Да.

— Отлично. Заподозрите ли вы неладное, если в следующем кону я сделаю большую ставку? Разумеется, это гипотетический вопрос.

Валентайн задумался. Колоду распечатал он. Карты раздавал тоже он. Если Дайэмондис жульничал, то совершенно непонятно, как.

— Насколько большую? — спросил Валентайн.

— Скажем, пять тысяч долларов на игрока.

— Да, я бы заподозрил.

— Но вы не смогли бы объяснить, почему, да?

— Не смог бы.

— А теперь раздайте на пятерых, — попросил профессор.

Валентайн подчинился, чувствуя, что его завели в темный лес. Профессор перевернул свои карты. Ему выпало: двадцать, блэкджек, девятнадцать и шестнадцать, к которым