- К тому же, Хория, - продолжал правитель, - у тебя нет свидетелей, считающих, что дом можно было спасти. Ни одного свидетеля. А вот твои соседи говорят, что огонь на крыше был, и люди с ними согласны. Я уж не стану выяснять, кто в этой толпе свидетель, а кто горлан. Даже если там нет ни одного настоящего свидетеля, ты всё равно в меньшинстве - твоё слово против пятерых твоих соседей.

Государь посмотрел на ответчиков:

- А вы, все пятеро, понимаете, что не дело старику, пусть даже склочному, зимовать в землянке? Вы поступили плохо, но если я заставлю вас заплатить за это, вы не исправитесь, а только обозлитесь. К тому же Хория требует, чтобы вы перестали злословить. Если я вас накажу, то злословить вы точно не перестанете - даже под страхом смерти. Короче говоря, что бы я ни решил по этому делу, решение не принесёт мира, но приведёт к озлоблению. Именно поэтому я не стану выносить решение, а дам вам всем совет.

Видя, что крестьяне разочарованы, князь пояснил:

- Если государь выносит решение, то исполнить это решение придётся в любом случае, даже если оно вам не нравится. А вот государев совет - это не решение, поэтому вы можете исполнить всё по государеву слову, а можете не исполнять. Всё зависит от того, понравится ли вам совет. - Влад сделал многозначительную паузу.

Дьяволу, сидевшему возле ног княжеского коня, это совет уже нравился. Тварь ведь знала, что Влад собирался сказать селянам - её хозяин посоветует им почти то же самое, что она посоветовала господину некоторое время назад.

Между тем, приунывшие крестьяне воспрянули духом, а толпа, тихо загудевшая, когда государь отказался выносить решение, смолкла и обратилась в слух.

- Что же ты посоветуешь, государь? Посоветуй! Посоветуй! - раздалось с разных сторон.

- Сейчас я расскажу, как в таких случаях поступаю я сам, - начал князь. - Вы, возможно, знаете, что у меня тоже много лет были нелады с соседями. Живут эти соседи к северу от Румынской Страны в славном городе Брашове...

- Это те, на которых ты весной в поход ходил? - спросил кто-то в толпе.

- Да, - кивнул Влад, - я говорю как раз про них. Брашовян всюду знают, как людей честных и трудолюбивых, которые благодаря своему труду живут в достатке. Занимаются брашовяне ремеслом и торговлей. Очень много торгуют с нами, а мы - с ними. Казалось бы, если живём бок о бок, то ссориться нам ни к чему.

Правитель говорил не слишком громко, однако голос его разносился далеко, потому что наступила такая тишина, как если бы толпа в полтораста человек, окружавшая рассказчика, куда-то делась. Было даже слышно, как звякает уздечка у государева коня, пока животное трясёт головой, отгоняя муху.

- Ни к чему соседям ссориться, - говорил Влад, - и всё же с первого дня, как я сделался государем, у меня с брашовянами не заладилось. Попросил прислать воинов, чтобы от общего врага оборониться - не прислали. Договорился, чтобы мы друг с другом торговали беспошлинно, а брашовяне только в моей земле соблюдали этот договор, чтоб не платить, а вот в своей земле с наших купцов всё равно пошлину брали. Да ещё посмеивались! Я, когда узнал об этом, рассердился сильно, и брашовянам в Румынскую Землю приезжать запретил. "Если нужны им румынские товары, так пускай на границе у наших купцов покупают", - так я сказал. А брашовяне лишь посмеивались! Ездили себе и ездили окольными путями в объезд таможен. Ну, тогда я совсем рассердился. Начал этих купцов по своей земле ловить, а когда удавалось поймать, отбирал купленные ими товары и приказывал эти товары прилюдно сжечь. А брашовским купцам было больно смотреть, как горит их имущество! Они стенали так громко, будто их самих бросили в огонь! Кричали, что я разбойник и разоритель.

Услышав про имущество, погибшее в огне, и про то, как брашовяне злословили, многие крестьяне начали улыбаться, коситься в сторону Хории и его деда, однако сказать государю, что намёк понятен, никто не решился, поэтому тишина сохранялась.

- Купцы кричали и злословили, - невозмутимо продолжал правитель. - Если б я позволил, они бросились бы в огонь сами - спасать добро, но я не позволял. Я подумал: "Вот и хорошо. Теперь поймут, наконец, что я не шучу", - однако от моих действий сделалось только хуже. Сделалось хуже, потому что брашовяне начали рассказывать про меня одну небылицу за другой.

На слове "небылица" слушатели заулыбались ещё сильней. Как видно, и здесь они поняли, на кого намекал государь, а Влад будто не замечал улыбок и продолжал своё повествование:

- Чего только ни придумывали. Говорили, что везде по моему приказу понаставлены колья, на которые насажены невинные страдальцы. Говорили, что с началом моего правленья вся Румынская Страна уподобилась адской кухне, где людей свежуют, расчленяют, варят в воде, жарят в масле, жгут в печах, коптят на кострах и прочее, и прочее. Если же я спрашивал: "Откуда разносятся эти слухи?" - то слышал в ответ: "От брашовян". Я поначалу думал, что причина моих раздоров с брашовянами заключена в самих брашовянах, однако чем дальше, тем больше я начал уверяться, что истинная причина лишь в одном человеке, который гостил в Брашове очень долго. Звали этого человека Дан, и приходился он мне дальним родственником - у нас был общий прадед. Этот Дан жаждал занять моё место на троне и потому настраивал людей против меня. На редкость склочный был человек, но я терпел его...

При слове "склочный" толпа посмотрела в сторону Кукуви, а тот втянул голову в плечи, будто нахохлился.

- А Дан становился всё наглее и наглее, - рассказывал Влад. - Именно по его наущению брашовяне стали задерживать румынских купцов, торговавших в Брашове, и отбирать у них товар взамен того, который был сожжён мной. Вот тогда я не утерпел, вступил в брашовские земли, изловил этого Дана и велел зарыть его в землю живьём. Он очень просил, чтоб я смилостивился. Тогда я смилостивился и велел сперва отрубить ему голову, а уж после зарыть в землю. Отпели его, как положено. Надеюсь, его склочная душа упокоилась с миром. Но вот что удивительно - как только я этого Дана зарыл, так моя вражда