– А что это за идеология? Секс-драгс-рок-н-ролл?

– А почему бы и нет?

– Это, я тебе скажу, все в прошлом. На Западе уже наступила эпоха секс-драгс-попс.

– Почему?

– Сейчас объясню. – Веня достал из костра уголек, прикурил.

– У меня есть брат, – он, как ни странно, тоже еврей. Он уехал в США – сейчас многие туда уезжают. И он мне все про тамошний рок объяснил. Короче, мы совершенно не знаем Запад. Все самое главное там произошло в 60-е. Это вообще ключевые годы для понимания их психологии. Тогда у них забил творческий фонтан, – появились не только группы, но и писатели, режиссеры. Это началось как реакция на войну во Вьетнаме и вылилось в пацифизм. Появились хиппи, анархисты и прочая марихуана. Но вьетнамская война стала просто катализатором раскрепощения. На самом деле вся эта молодежная движуха боролась не столько с войной, сколько с традиционным обществом. С лицемерами, которые прикрывались церковью и этикетом и посылали людей умирать в далекую чужую страну. Помнишь пинкфлойдовскую мясорубку из The Wall?

– Помню. Но пинки – это ж Англия.

– Одно и то же мировоззрение. Протестанты – они же лезут во все дыры. Они пугают, требуют, шантажируют. Они делают тебя виноватым, потому что хотят тобой управлять. У них веками была жесткая, регламентированная жизнь, задавленный моралью мирок. А после Вьетнама эта пружина распрямилась. Молодежи надоело жить по-старому, и под видом протеста против войны они легализовали весь этот секс-драгс, который, как водится при капитализме, стал еще и средством заработка.

– У нас ведь тоже был свой Вьетнам.

– У нас было немножко иначе. Наш диктат был политическим, их – пуританским. В России был Бог утешающий, прощающий. Но он всем надоел своей тихой добротой, и его свергли. Лично я считаю, что Советы сделали ошибку, когда осмеяли идею Бога. Тем самым они оказались как бы снаружи человека, и потеряли важный рычаг воздействия на его мораль. Они дали советскому гражданину возможность закрыться внутри себя со своими кухонными ценностями. А на Западе Бог остался, но он был жесткий, даже суровый. От него нельзя спрятаться на кухне. Они действовали изнутри, держа человека за самое святое, – за душу. Поэтому проигрыш во Вьетнаме для молодых оказался победой над старым занудным Богом. И с тех пор эта свобода у них как бы освящена кровью павших во Вьетнаме, отвоевана у темного прошлого. Свободные отношения стали святыней, а трезвость и традиционная семья – отстой и провинциальный пережиток. И когда Моррисон пел о желании убить отца и поиметь мать, – он пел не о сексе, а о преодолении векового рабства… Они пели о любви, потому что это было запрещено. А наши пели о политике, потому что у нас было душно. Западная молодежь была озабочена сексуально, наша – социально. Но секс и политика – это два разных мира и отдельный разговор. Вот ты только что «Олди» напевал. Нормальные тексты, но вот что странно. Одна песня начинается трагически «Я родился в болоте», а за ней тут же идет «Девочка, давай». Эй, приятель! Как ты можешь петь о постели, если ты родился в болоте? Вокруг одни пиявки да лягушки, тут мир нужно менять, а ты о бабе думаешь! Лажа какая-то. А вот Цоева «Восьмиклассница» – образец целомудрия, потому что девочка у Цоя – не дает. На Западе эту песню никогда не поймут, а для нас это естественно. И поэтому-то в СССР секса не было: с отношениями все было в норме. Поэтому наш Афган не стал Вьетнамом. Вот и вся разница.

А тогда, в 60-е, западное общество пошло вразнос. Стали плодиться различные движения, общества защиты животных, миллионами печатали феминисток. Маркузе говорил, что на смену рабочему классу пришел студент. Под шумок за свои права стали бузить голубые. Вся эта неподконтрольная стихия была признана угрозой государственной безопасности. Нужно было все это опопсить, оседлать, убрать остроту. Конечно, самых буйных и непримиримых тихо устраняли. Кому-то помогли уйти от передоза, кто-то ушел сам, кого-то купили. А остальное решили не подавлять, а легализовать. В Штатах открывают подпольные гомоклубы, которые быстро становятся популярными, потому что в них творится настоящий садо-мазо-содом. Это делают модным. В гомобарах появляется стиль диско – в основном это нарезка удачных блюзовых и рок-н-ролльных кусков, которые закольцованы в танцевальном ритме. Да, у истоков диско стояли гомосеки. Я тебе больше скажу. Первыми длинные волосы стали носить гарлемские голубые – в знак протеста. Они презирали половые различия. А тамошние лесбиянки стали стричься под мальчиков. Уже потом эта мода перешла на головы рок-музыкантов. Слыхал, Том?

– Ты подрываешь мою веру в рок. – Том как раз расчесывал свой конский хвост. Волосы, совсем жесткие от морской воды, будто превратились в паклю.

– Я мог бы прочесть курс лекций, но это будет дорого стоить. – Веня улыбнулся и театрально развел руками. – Только потому, что бесплатное знание тяжело дается… Короче, когда стало все можно, то протесты кончились. Травоядные 80-е прошли под знаком попсы, королевой которой стала Мадонна. Она добила старую мораль, канонизировав на экране разврат. С тех пор вся попса канала MTV – это виляющие задом девки. Так умер западный рок. Нет, еще кое-где бегают старички, но они уже ничего не решают. Но и этого мало: чтобы рок не стучал из гроба, то все эти Мадонны, Кайли Миноуги и прочие – они обязаны вести социальную работу. Они ездят с лекциями, выступают за свободу отношений и права голубых. У них все это завоевано в борьбе, а у нас – изврат и фу. Мы любим старую добрую «Аббу» как две целомудренные пары, а они считают, что это два мальчика и две девочки…

– Да мне, по большому счету, плевать, какая у них за бугром история протеста, – ответил Глеб. – У них рок против одного был, у нас – против другого. Мы ведь говорим не о том, против чего они протестовали, а о том, что есть рок, и почему он. Идеология это, или все же больше музыка. Возможно, рок действительно умрет, но, может быть, в его короткой жизни иные задачи? Например, изменить мир к лучшему.

– Как? Ну вот как можно изменить мир? – Веня вскочил с пенька, заходил вокруг костра. – Вот, например, ты. Как ты его меняешь? Обнес соседний виноградник? Украл на рынке яблоко? Заблевал пирс? Разве не за это вам вломили здесь в 90-м? Можно бесконечно осуждать продажных ментов и гопников, но разве они не были по-житейски правы?

– Да правы,