Шрифт:
Закладка:
— А ты не мог бы засвидетельствовать, что я этого не делал? — взмолился Ханс. — Разве ты не можешь подтвердить, что она была жива, когда я с ней расстался? Что ты видел, как я уходил от нее? И знаешь, что она была жива?
Сверкер круто повернулся.
— Во-первых, я уповаю на бога, что полиция не явится ко мне и не станет задавать вопросы... К счастью, выборы уже позади. И во-вторых, я надеюсь, что моя жена об этом не узнает. Я сказал ей, что пошел к тебе и что мы пили грог.
— Господи боже!.. Не хватает только, чтобы меня допрашивали. Дома такое творится в последнее время!
Сверкер посмотрел на него.
Но Ханс замолчал, уставившись в стену.
— Было бы здорово, если бы ты помог мне, — тихо сказал он наконец.
— Как начальник канцелярии и прочее?
— Да нет, я совсем о другом. Ведь для муниципалитета тоже будет плохо, если выйдет наружу, что мы с тобой...
— Чего ты, черт возьми, боишься? Ты ее убил?
— Нет!
— Ну так вот!
Ханс потер переносицу и выронил на пол сигарету. Нагнулся поднять ее, да так и застыл.
— В глубине души я больше всего боюсь, что это скажется на моей работе... Ты же понимаешь... Создашь себе какое-то положение, имеешь заработок, ну и определенную репутацию...
Он замолчал.
— Да-а, наделал ты себе хлопот, — сказал Сверкер.
— Ты тоже мог оказаться на моем месте.
Сверкер вздрогнул.
Он сел за свой стол и уперся ладонями в кожаное покрытие.
— Вот как ты запел! Раз в жизни я сбился с пути... Один-единственный раз... А ты... Нельзя, конечно, сказать, что у тебя дурная слава, но... люди болтают...
— Какое, к дьяволу, это имеет сюда отношение?
— Ты говорил о своей репутации...
— Да, будь я проклят, но тут речь идет об убийстве! Есть разница?
— Ты же говоришь, ты ее не убивал...
— Зачем мне было ее убивать?
— Да я-то почем знаю, — ухмыльнулся Сверкер.
69
Ханс поглядел на часы. Четверть пятого. Он всунул ключ в замок и открыл дверь. Вошел в переднюю, снял пальто.
Слышалось жужжание швейной машинки.
Он зашел в кухню.
Майя сидела за кухонным столом и шила платье. Возле нее стояла бутылка вина и недопитый стакан.
Она подняла глаза, но ничего не сказала.
— Та-ак, сидишь здесь и пьянствуешь?
— А, ты уже пришел?
— Да, я сегодня немного раньше. Сидишь, значит, и потягиваешь винцо?
— Это запрещено?
— Скоро будем есть?
— Скоро...
Ханс подошел к столу, выдвинул стул и сел напротив.
— Вместо того чтобы пьянствовать... — начал он.
Майя не подняла глаз. Он вздохнул, вытащил сигарету и закурил.
— ...Лучше бы подумала о том, что рождество на носу. Ты хоть как-нибудь готовишься к рождеству?
— Думай об этом сам. И готовься, сколько тебе угодно!
Он встал, обошел вокруг стола и обнял ее за плечи.
Но она отбросила его руку и метнула на него разъяренный взгляд.
— Оставь меня в покое. Не притрагивайся ко мне!
— Что с тобой?
— Ты ее убил?
Он отшатнулся к мойке, чувствуя, как дрожат у него колени.
Майя не поднимала глаз, продолжая пить.
— Ты что... ты сошла с ума?
— С ума я сошла, когда выходила за тебя замуж, — отрезала она. — Ты ее убил?
— Кого убил? Что ты мелешь?
— Шлюху, с которой ты ушел из гостиницы!
— Откуда ты знаешь? — спросил он жалобным голосом.
— Знаю, потому что я там была. Я вас видела.
— Ты там была?
— Да.
— И видела нас?
— Я видела, как вы шли из гостиницы. Я пошла за вами.
— Я ничего не заметил.
— Конечно. Ты был слишком занят другим. Я знаю, что ты был у нее.
— Так. Значит, ты за мной шпионишь?
Майя выключила машинку и откинулась на спинку стула.
Скрестив на груди руки, она глядела в стену перед собой.
— Один-единственный раз я захотела увидеть собственными глазами, убедиться, что все сплетни на твой счет — правда. Захотела увидеть, как ты путаешься с девчонками...
— Совсем рехнулась? Ты что же, правда думаешь, что я ее убил?
— Ты чуть не убил меня... Может, забыл уже?
— Это другое дело... Какое это имеет сюда отношение?
— Да, конечно... Совсем другое дело. Так ты ее убил?
— Нет! — выкрикнул Ханс. — Ладно, я с ней переспал, и, допустим, она не первая. Но я не путался с каждой юбкой, как тебе вбили в голову твои трепливые подруги! И что ж тут удивительного, если иной раз я грешил? Разве я один виноват в том, что так получается? Что я могу поделать, если ты стала такая... Черт знает во что ты превратилась...
— Неужели ты никогда не станешь взрослым, — вздохнула Майя и отхлебнула вина.
— Снова здорово! Да что я такого страшного совершил? С какой стати я должен терпеть эту взбесившуюся климактеричку? Я, черт возьми, тоже не молодею, пока ты стареешь! Ну послушай, неужели мы не можем...
— Нет!
— Можем мы хотя бы поговорить, как нормальные люди?
— Не знаю, — сказала она устало.
И заплакала. Уткнулась лицом в сложенные на столе руки и заплакала.
— Нет, — всхлипывала она. — Не ты один виноват. Только оставь меня в покое. Я не могу сейчас никого видеть.
Она трясла головой и рыдала.
70
Валл и Элг опросили девятерых мужчин. После разговора с Эриком Аспом они поругались. А когда вернулись в управление и узнали новости, совсем рассвирепели.
— Болтаемся целый день, как дураки, чешем языки
