В квартире было жарковато.

Карлссон расстегнул пальто.

Они рядком уселись на диване.

Ханс сел в одно кресло. Майя — в другое.

У Майи был такой вид, будто ей уже все равно, что будет, и Стур подумал, что лучше бы допросить подозреваемого в своем служебном кабинете.

— Моя жена знает, что в ту ночь я был с Ильвой Нильссон, — сказал Ханс.

— Так что же, собственно, произошло в тот вечер? — спросил Стур и положил шляпу возле себя.

— Я встретил ее в гостинице. И пошел к ней домой. Потом... Потом я задремал, а когда проснулся, пошел домой. Она спала. Она была живая.

— Сколько времени вы спали?

— Полчаса примерно.

— В котором часу вы ушли?

— В три... полчетвертого. Точно не помню. А потом я увидел в газете...

— Почему вы не пошли в полицию?

— А вы на моем месте пошли бы?

— Если, как вы говорите, она была жива, когда вы уходили... — сказал Карлссон.

— Когда я уходил, она была жива.

— Никто, очевидно, не видел вас и Ильву вместе, когда вы покидали квартиру?

— Нет. Она же спала. Но моя жена видела, как я уходил, — криво улыбнувшись, сказал Ханс.

— Вы там были? — удивился Карлссон.

— Да. На улице.

— Она шла за мной от гостиницы и все это время простояла на улице перед домом Ильвы.

— Я хотела убедиться. Только и всего.

— В чем убедиться?

— Что он и вправду путается с девчонками, как об этом болтают все кругом.

— Ильва Нильссон не такая уж девчонка, — заметил Маттиассон, и все оглянулись на него, изумленные тем, что он решил высказать вслух свое мнение.

Он слегка покраснел.

— По возрасту она ему подходит, — сказала Майя.

— У моей жены комплекс насчет возраста, — сказал Ханс. — Она считает, что она очень старая, а я совсем молокосос.

В голосе его не слышалось раздражения, просто покорное признание факта.

— А что, у вас большая разница в возрасте? — спросил Карлссон.

— Почти двенадцать лет...

— Сколько лет вы женаты? — спросил Стур.

— Десять лет. — На десять лет больше, чем следовало, — сказала Майя.

— А о разводе вы не думали? — поинтересовался Маттиассон, и все опять оглянулись, будто не веря, да он ли задал этот вопрос.

Он провел рукой по щеке.

А Майя и Ханс посмотрели друг на друга такими главами, что сразу стало ясно, что этот вопрос никогда не возникал и не обсуждался.

— О чем вы говорили с Ильвой Нильссон в течение этого вечера? — спросил Стур.

— О господи, да разве я помню... Обо всем понемножку, наверное...

— Называла ли она имена своих знакомых?

— Она и о себе-то ничего почти не говорила. Я по крайней мере ничего о ней не знаю.

— А у нее дома как было? — спросил Карлссон.

— Как обычно.

Майя бросила на него взгляд.

— Сколько вы заплатили?

Ханс вздрогнул.

— Заплатил?

Он закурил сигарету.

— Ну да. Сколько вы заплатили за то, что переспали с ней?

— Я ничего не платил.

Майя слегка улыбнулась про себя.

— Нам известно, что Ильва взимала плату. В последние годы у нее был постоянный круг клиентов. Вы принадлежали к их числу?

На лбу у Ханса выступил пот.

— Да что вы! Нет. Я впервые...

— Она была не из тех, кто делает что-нибудь задаром. Сколько вы заплатили?

Ханс потряс головой и вздохнул.

— Двести пятьдесят.

Майя засмеялась.

— Ты не думал, что тебе придется раскошелиться! Бедняга! Поэтому ты ее убил? Потому что она заставила тебя платить?

— Замолчи!

Он вскочил, шагнул к ней и занес руку, будто хотел ударить.

Но Маттиассон не зевал и живо перехватил его.

Ханс, казалось, был удивлен, как крепко эта серая полицейская мышь держит его.

— Спокойно. Садитесь.

— Фру Линдстрём, может быть, вы с Карлссоном поговорите пока в другом месте?

Майя встала, громко смеясь.

— Ему пришлось заплатить! Так я и знала...

— Ты сошла с ума, черт побери!

— Привет, малыши... Мы пошли в кухню...

Карлссон захлопнул дверь и посмотрел на Майю.

— Присаживайтесь, — сказала она, подошла к шкафу и достала бутылку вина. — Хотите?

Он качнул головой.

— Надо же, как все получилось...

— А как?

— Ну, праздники... ресторан... измена...

— Думаете, я не знаю, как это бывает, — сказала она, и голос ее дрогнул.

Карлссон глядел на нее, стараясь понять, куда она клонит.

— Я ведь тоже... Не он один...

Майя опустила глаза.

— Понимаю, — тихо сказал Карлссон.

— Нет...

— Вы думаете... думаете, он мог это сделать?

— Что сделать?

— Убить ее?

Ее глаза утратили выражение, она сжала в руке бутылку, поднесла к лицу и стала катать по щеке, будто ласкаясь.

— Если б я знала, что́ я об этом думаю...

— Вы правда стояли перед домом? — спросил Карлссон. — Все это время? Пока ваш муж... пока он был там?

— Да. Все время. Только не спрашивайте меня почему. Я не уверена, что я и сама знаю.

— Что вы сделали, когда он вышел?

— Пошла домой.

— Вы пришли домой первая?

Майя кивнула.

— Я бежала, — объяснила она.

— А кого-нибудь еще вы видели перед домом?

— Нет. Ни одной живой души.

Во входной двери повернулся ключ.

Это Енс. Майя встала и пошла ему навстречу.

— Привет, — сказала она.

— Привет.

Он посмотрел на нее и на Карлссона и бросил взгляд в столовую, которая была хорошо видна из передней, с того места, где он