Он опять улыбнулся:

– Мы не знали, что приедет именно он, но понимали, что это возможно. У нас есть глаза и уши во многих местах. Наши люди есть в Родиасе, в Серессе. Сересса шпионит за всем миром, и весь мир собирается там, как гласит пословица.

Казалось, у него на все готовы ответы. Другое дело, правдивы ли они. Он был учтив, красноречив. Ей все еще хотелось его убить. Возможно, именно из-за этой непринужденной учтивости.

– Вы получили мое послание правителю Акорси. Буду благодарен, если вы его передадите. Я сказал, что у меня была еще одна причина находиться здесь, Ления Серрана.

Она ждала. Почему-то ее сердце забилось быстрее.

– Откуда я вас знаю? – спросил Хамади ибн Хайан. – Где мы встречались?

Она уставилась на него при слабом свете лампы у нее за спиной и двух других позади него, чуть дальше. Она покачала головой.

– Мы не встречались. Я никогда не бывала на востоке.

– Думаю, встречались. Мне кажется, я вас помню. И я бывал на западе, через год после завоевания, говорил с правителями Маджрити от имени Гурчу, да благословят звезды его самого и его род.

– Почему вы решили, что я могу иметь какое-либо отношение к Маджрити? – Безрассудный вопрос.

– Потому что вы безупречно говорите на ашаритском, с западным акцентом. Я выскажу догадку: вас взяли в плен совсем юной. Тяжелая доля. В какой город вы попали?

Ления снова вздохнула:

– Вы понимаете, что я скорее отниму у вас жизнь, чем отвечу на ваш вопрос.

Она говорила серьезно. В ней росло непреодолимое желание, похожее на барабанную дробь в крови. Она почти видела, как ее рука тянется к ножу в сапоге, видела, как достает его, как бросает… целясь ему в глаз. Это один из самых надежных способов убийства, если ты уверен, что сможешь туда попасть.

К этому времени она уже была уверена, что сможет. Она согнула пальцы правой руки. Она зашла так далеко. Барабанная дробь была почти приказом.

Он воскликнул:

– Альмассар! Вот где я вас видел! В Альмассаре! Диян ибн Анаш! Вы были его телохранителем. Он очень этим гордился!

Она приказала пальцам остановиться. Мрачно посмотрела на этого человека в колеблющемся полусвете-полумраке. Слуга, подумала она, увидит, как она его убила, и его помощники увидят. Она член команды Фолько, выполняет важное поручение, и…

– Гордился? Я была его собственностью, – сказала она. – Он купил меня, и я была его собственностью. Он также гордился своими виноградниками, и библиотекой, и своими лучшими скакунами. Другими вещами, которыми он владел.

Его очередь промолчать. Он обдумывал ее слова. Это было видно, даже в полумраке. Потом он сказал:

– Ибн Анаш умер через год или чуть позже, как мы слышали. Это вы его убили?

Опасно проницательный человек. Он и должен таким быть, подумала Ления, если он близок к Гурчу, а это, очевидно, так. Она могла солгать или сказать правду.

Но не обязана была делать ни то, ни другое.

– Зачем вы приходили в его дом? – спросила она.

Он не стал настаивать на ответе.

– Я вам говорил. В тот год, когда мы предъявили права на Ашариас, меня послали в Маджрити. Мне поручили ясно дать им понять, что великий халиф считает всех ашаритов братьями, а себе отводит роль старшего брата.

Она ничего не сказала.

– Я также пытался привлечь в Ашариас выдающихся людей, – продолжал он. – Ученых, судей. Вот почему я посетил ибн Анаша. Чтобы предложить ему должность судьи и очень комфортную жизнь, если он поможет сделать наш город более великим, придать ему больше блеска.

– Он был великим, – сказала она. – У него был блеск. Это был Город Городов.

– И нужно снова сделать его таким, под звездами Ашара. Вы, несомненно, это понимаете?

– Вы просите слишком многого, – ответила она.

Пристально глядя на него, она кое-что вспомнила. Это воспоминание обжигало. Она произнесла, не успев сдержаться:

– Послушайте. Когда в Альмассар пришло известие о том, что Сарантий пал, человек, который владел моим телом и моей жизнью, созвал друзей на пиршество с вином и с музыкой, чтобы отпраздновать это. Он заставил меня танцевать перед его гостями. Я не танцовщица. Я не владею этим искусством, меня никогда не учили танцам. Но выбора у меня не было. Они смеялись и пили, его друзья, и некоторые тянули ко мне руки, хватали мое тело.

– Но он их остановил, конечно? – спросил Хаммади ибн Хайан.

Ей снова захотелось его убить. Желание было таким сильным.

– Остановил. Но лишь потому, что это было проявлением неуважения к нему самому. Позже он вызвал меня в свою спальню. Вместе с другой женщиной и мужчиной с конюшни. Чтобы развлекать и возбуждать его. Но вы правы, он не позволил одному другу сорвать с меня одежду, когда я танцевала. Да, это правда.

Хамади ибн Хайан молчал. В конце концов он сказал:

– Ваш Верховный патриарх в Родиасе ненавидел Восточного патриарха. Ему никогда не нравился император Сарантия. Никто на западе не ответил на его мольбу. Земли, где поклоняются Джаду, не присылали ему никакой помощи, много лет. А теперь… теперь патриарх чувствует вину, ему стыдно. Поэтому он идет войной на город, близкий к его берегам.

– Можете ли вы его винить?

– Учитывая то, что он отказывался хоть как-то помочь? Возможно, могу.

– Все это меня не касается.

– Все это никого из вас не касалось! Государства Джада позволили Сарантию пасть. Горстка людей пришла туда сражаться по собственной воле, за свой счет. Из малых и больших городов, с ферм. Из пиратской деревни в Саврадии! Они погибли с честью. Наши пушки, которые пробили стены? Их отлил оружейник-джадит, который перешел к нам. Вы знали об этом? А теперь, теперь воины, и короли, и все священники Джада оплакивают Сарантий.

Ления молчала.

– Дело в стыде, – повторил он.

– Стыд способен побудить людей действовать.

Он посмотрел на нее и сказал:

– Я действительно вас помню. Вы стояли у двери, охраняли комнату. У вас запоминающаяся внешность. – Она увидела, как он слегка улыбнулся, его зубы блеснули в темноте. – А у меня, очевидно, нет.

Она ничего не ответила. Она и в самом деле совсем его не помнила.

– Откуда вы родом? – спросил он.

Она думала о том, что он сейчас сказал. Об этой горькой правде. Ни одно войско не отправилось на восток. Они здесь слишком разобщены, слишком жадны. Слишком боятся?

– С фермы недалеко от Касьяно, – сказала она. Не совсем понимая, почему ответила.

– И вас захватили во время пиратского