Наличники, которые применил Растрелли для украшения окон парадного этажа, уникальны. Зодчий больше нигде не повторял их. Строгие рамы завершаются наверху закругленными карнизами, укрывающими от непогоды львиные морды. А внизу, под окнами, в круглых медальонах барельефы мужской головы, напоминающей портрет владельца дворца.

Фасад со стороны Мойки внешне как бы повторяет главный, невский фасад, но он более сухой и даже чуть жестковат. Вместо спаренных колонн четыре одинарные поддерживают уже не круглящийся, а треугольный фронтон с гербом Строгановых.

На гравюре середины XVIII столетия видно, что балкон второго этажа, какового нет со стороны Невского, держат на могучих плечах атланты. Но сейчас их уже нет. Исчезли и каменные фигуры частей света, украшавшие фасад. Облик дома стал сегодня значительно скромнее.

Дворец скомпонован и декорирован так, что взор, охватив строение в целом, неизбежно обращается к центру, к воротам, которые как бы втягивают в себя окружающее пространство. Возникает ощущение, что там, внутри, во дворе, и рождается та мощная сила, что заставляет при солнечном свете оживать, двигаться рельефы внешних плоскостей стен, создавая игру бликов и теней.

К сожалению, от внутреннего убранства дворца почти ничего не сохранилось. Страшный пожар в 90-е годы XVIII столетия уничтожил почти все помещение. Из пятидесяти залов, исполненных некогда Ф. Б. Растрелли, до наших дней дожил только один — белый двусветный. Потомки барона назвали его именем зодчего.

Богатый и образованный, Сергей Григорьевич Строганов не жалел средств на строение своего нового дома. Сжигаемый нетерпением, он даже сумел уговорить архитектора временно поселиться в недостроенном дворце. Пусть ежедневно и ежечасно наблюдает за ведением работ. И архитектор согласился. Барон Строганов радостно сообщает сыну, что граф Растрелли живет у него в доме, в его, Александровых, покоях, и вечерами он часто беседует с архитектором.

Что побудило архитектора к этому переезду? Может, какие-нибудь домашние неурядицы? Или высокий гонорар? А может, все проще… Привлекло общение с интересным, умным человеком, владельцем обширной библиотеки и собирателем картин. Ведь без общения интеллектуального, духовного трудно жить творческой натуре…

Начатый через три года после закладки дворца Воронцова, дом Строгановых завершен строением на три года раньше.

Растрелли возводил его с удовольствием, испытывая при этом внутреннее удовлетворение. Через год он сам с гордостью запишет: «Я построил… трехэтажный дворец, принадлежащий господину барону Строганову… Число апартаментов составляет 50 комнат, включая большой зал, украшенный штукатурными работами, выполненными весьма искусными итальянскими мастерами. Кроме того, там имеется галерея, украшенная зеркалами и позолоченной скульптурой, с плафонами в некоторых из этих апартаментов, выполненными итальянскими живописцами. Большая парадная лестница богато украшена лепниной, железными вызолоченными перилами… Два главных фасада украшены прекраснейшей архитектурой в итальянской манере…»

12 октября 1754 года «Санкт-Петербургские ведомости» известили: «Генерал-лейтенант барон Сергей Григорьевич Строганов дал бал в своем новом доме, построенном на Невском проспекте графом Растрелли…» Можно не сомневаться, что Франческо Бартоломео Растрелли, один из главных виновников торжества, был почетным гостем праздника. И долго еще в Петербурге вспоминали о роскоши и веселье первого бала в новом доме барона Строганова.

Насколько известно, Сергей Григорьевич оказался единственным заказчиком, кто решил воздать должное знаменитому зодчему. Возможно, барон долго изыскивал способы, как сие исполнить. И только летом 1756 года, когда в Россию вдруг приехал прославленный живописец Пьетро Ротари, Строганов заказал ему портрет Франческо Бартоломео Растрелли.

Немало энергии и денег потребовал от Строганова этот заказ. Сразу же после приезда живописец начал писать портрет императрицы, затем великого князя, а следом особ, приближенных ко двору. Видимо, сама Елизавета испытывала определенную слабость к своему обер-архитектору, если разрешила иностранному маэстро написать портрет зодчего вне установленного иерархического череда.

Портрет повесили в Белом зале, где он неизменно пребывал вплоть до Октябрьской революции.

…В одном из залов Русского музея со старого холста смотрит на нас сегодня чуть усталый человек с грустными глазами. В его взгляде и чувство одиночества, и неудовлетворенное честолюбие, и большая внутренняя тонкость. Таков он, прославленный на всю Россию зодчий.

Зимние дворцы

I

Теперешний, привычный нам Зимний дворец имел предшественников. Два деревянных и три каменных. Но так как не они определили будущий лик города, то и память о них стерлась у поколений. В начале 70-х годов XX столетия даже специалисты смутно представляли себе внешний облик и внутренние планы последнего Зимнего дома Петра I.

Еще раз восстановим события в их последовательности. Известно: самый первый дом «для зимнего пребывания царя» встал в 1708 году во дворе теперешнего Эрмитажного театра, отступив вглубь от буйной Невы. Уже упоминалось, что был он деревянный, расписанный под кирпич на голландский манер. Его-то в 1711 году Доминико Трезини и заменил каменным. Однако очень скоро и тот стал тесен для разраставшейся царской семьи. И вот в августе 1716 года Г.-И. Маттарнови заложил фундамент третьего Зимнего дворца. Когда же архитектор неожиданно скончался, успев возвести на берегу Невы и специально прорытого канала (теперешней Зимней канавки) только боковой ризалит огромного строения, достраивать здание, протянувшееся почти на 70 метров, государь поручил Д. Трезини.

Но, странное дело, через сорок лет после завершения всех работ уже отставленный от русской службы Ф. Б. Растрелли напишет: «Я руководил… постройкой каменного дворца для резиденции Петра Великого с видом на реку Неву…»

Из архивных документов известно, что отец и сын Растрелли принимали участие только в декоративном убранстве внутренних покоев дворца, никак не влияя на его сооружение. Но когда, по прошествии трудных царствований еще трех императоров и трех императриц, Растрелли-младший начал составлять перечень своих работ, подлинный строитель уже никого не интересовал. А во имя собственного благополучия люди порой пишут всякое…

Известно только, что весной 1725 года Франческо Бартоломео вновь посетил по служебной надобности Зимний дворец. Он пришел вместе с отцом исполнить дело особой государственной важности: установить в тронной зале, еще недавно прозывавшейся «печальной залой», восковую персону «Отца Отечества». Однако через год, темной ночью, «персону» вынесли из дворца и отвезли в Кунсткамеру. Слишком строг и непонятен был ее пристальный взор.

Два с небольшим десятилетия спустя вновь встретились взглядами некогда грозный император и ныне уже прославленный архитектор. Это произошло, когда при пожаре Кунсткамеры «восковая персона» несколько пострадала и сыну поручили подправить творение отца. Интересно, что чувствовал Растрелли, когда его руки с бесстрастной профессиональностью ощупывали лицо, голову, шею фигуры, а перстни на пальцах цепляли серебряные позументы кафтана «персоны»…

Когда весной 1727 года в покоях Зимнего дворца, пристроенных Доминико Трезини, умерла от водянки Екатерина I, то зачах последний дом Петра. Здесь расселилась придворная прислуга. И воздух стал в нем другой. Богатство и бедность благоухают по-разному.

Должность обер-архитектора, пожалованная Растрелли, сделала его служителем императорского двора. Посему правительница Анна Леопольдовна и повелела