Хуртианц вскочил и яростно взмахнул рукой:

– Невзирая на многочисленные неудобства, мы срочно прибыли сюда, чтобы приговорить и казнить этого архивёльта, Лехустера, а не для того, чтобы выслушивать бесконечные россказни, в том числе о брожении во снах!

– Помолчите, Хуртианц! – с горячностью оборвал коллегу обидчивый Вермулиан. – Мне дали слово, и я намерен посвятить всех и каждого в содержание подозрительного сна, приводя любые подробности – по своему усмотрению.

– Прошу Настоятеля принять решение по этому вопросу! – воскликнул Хуртианц.

Ильдефонс сказал:

– Вермулиан, если ваш сон действительно имеет непосредственное отношение к нашему обсуждению, пожалуйста, продолжайте, но прошу вас, не уклоняйтесь от основной темы.

– Само собой, о чем речь… – с достоинством отозвался Вермулиан. – Без лишних слов: достаточно указать на тот факт, что, пытаясь проникнуть в сон, зарегистрированный в томе седьмом «Указателя» под номером AXR-11 GG7, вместо этого я оказался в до сих пор не классифицированном сне иноптативной категории. Меня окружали очаровательнейший пейзаж и компания высокообразованных мужчин с утонченными манерами и артистическими наклонностями. У некоторых были мягкие шелковистые бороды каштанового оттенка, а другие изящно завивали локоны, причем все они были в высшей степени дружелюбны.

Мы обсуждали множество вопросов, но в данном случае следует упомянуть только о самых существенных. В их мире любое имущество принадлежит всем, а жадность неизвестна. Для того чтобы у каждого было свободное время, необходимое для всестороннего развития личности, количество утомительного труда сводится к минимуму, и обязанности распределяются поровну. «Мир во всем мире» – их непреложный принцип; для них немыслимо нанести удар другому человеку, гневно возвысить голос или подвергнуть другого высокомерной критике. Оружие? Одна мысль о возможности ношения оружия вызывает у них содрогание и шок.

Один из мужчин особенно подружился со мной и много рассказывал об их образе жизни. «Мы едим питательные орехи и семена, – говорил он, – а также сочные фрукты. Мы пьем только чистейшую воду из естественных источников. По ночам мы сидим вокруг костра и поем – не слишком долго – веселые песни. Когда празднуется какое-нибудь торжество, мы приготовляем пунш под названием «опо» из свежих фруктов, натурального меда и сладкого кунжута – каждый пьет, сколько хочет».

«Тем не менее, – говорил мой друг, – нам тоже известна печаль. Смотри! Вот сидит благородный юноша, Пульмер. Он умеет танцевать и прыгать с чудесной грацией. Вчера он попытался перепрыгнуть ручей, но упал в воду. Мы поспешили его утешить, и вскоре он снова развеселился».

«А женщины? – спросил я. – Где они, что они делают?»

«Да-да, женщины! Мы глубоко их уважаем за доброту, силу характера, мудрость и терпение, а также за разборчивость и деликатность их суждений! Иногда они даже присоединяются к нам у костра и устраивают замечательные игры и развлечения. Причем женщины всегда внимательно следят за тем, чтобы никто не делал никаких глупостей, и никто из нас никогда не нарушает приличия!»

«Приятная и легкая жизнь! Как же вы размножаетесь?»

«О-хо-хо! Видишь ли, если мы ведем себя особенно послушно и любезно, порой женщины позволяют нам некоторые вольности… А! Постой-ка! Веди себя наилучшим образом! Приближается сама Великая Леди!»

По лугу подходила Ллорио-Мюрте, женщина непорочная и властная. Все мужчины вскочили на ноги и стали приветствовать ее, размахивая руками и улыбаясь. Она обратилась ко мне: «Вермулиан! Ты явился, чтобы нам помочь? Превосходно! Твои навыки потребуются для достижения наших целей. Приветствую тебя в нашем кругу!»

Очарованный ее величавой грацией, я сделал шаг вперед, чтобы дружески и радостно обнять ее, но, как только я протянул к ней руки, она выпустила мне в лицо пузырь. Не успев ни о чем ее расспросить, я проснулся в беспокойстве и замешательстве.

– Могу избавить вас от всякого замешательства, – сказал Лехустер. – На вас напустили сглаз.

– Во сне? – возмутился Вермулиан. – Не могу сделать столь абсурдное допущение!

Ильдефонс, однако, встревожился:

– Лехустер, не могли бы вы просветить нас: каким образом в данном случае можно распознать наличие загово́ра?

– Очень просто. В последней стадии жертва становится женщиной. Ранним внешним признаком превращения служит привычка быстро высовывать язык и сразу засовывать его обратно в рот. Разве вы не заметили такую манеру среди своих коллег?

– Только у Занзеля. Но он – один из самых заслуженных и достойных доверия членов нашего сообщества. Его превращение в женщину немыслимо.

– Когда имеешь дело с Мюрте, немыслимое становится повседневным, а репутация Занзеля сто́ит не дороже прошлогоднего мышиного помета – по сути дела, гораздо меньше.

Занзель ударил кулаком по столу:

– Меня возмущают подобные подозрения! Неужели я не могу даже облизать губы, не подвергаясь целому шквалу оскорбительных обвинений?

И снова Ильдефонс строго обратился к Лехустеру:

– Должен сказать, что жалобы Занзеля вполне обоснованны. Вам следует либо выступать с недвусмысленными обвинениями, представив документальные и вещественные доказательства, либо придерживать язык.

Лехустер вежливо поклонился:

– Я сделаю краткое заявление. По существу, Мюрте следует укротить – если мы не желаем стать свидетелями окончательного триумфа женщин над мужчинами. Необходимо сформировать союз, способный к эффективному сопротивлению! Мюрте не всесильна, ей можно нанести поражение – три эона прошли с тех пор, как ее победил Каланктус, и теперь она не может вернуться в прошлое.

Ильдефонс весомо заключил:

– Если доверять твоему анализу, мы обязаны взять на себя ответственность за предотвращение грядущего пангинетического кошмара.

– Первоочередное внимание следует уделять настоящему, а не будущему! Мюрте уже приступила к действию!

– Чепуха, наглый дикий бред! – воскликнул Занзель. – Лехустер, у тебя нет ни стыда ни совести!

– Должен признаться, я в некотором замешательстве, – сказал Ильдефонс. – Почему бы Мюрте выбрала для своей деятельности именно наше время и наши края?

– Здесь и сейчас она не встречает практически никакого сопротивления, – ответил Лехустер. – Взгляните вокруг! Что вы видите? Вы видите пятнадцать тюленей, дрыхнущих на солнышке: педантов – таких как Чамаст, мистиков – таких как Ао, шутов гороховых – таких как Хуртианц и Занзель. Вермулиан изучает незарегистрированные сны с блокнотом в руках, пользуясь штангенциркулем и пробирками для сбора образцов. Тойч корректирует конфигурацию элементов его частной бесконечности. Риальто творит чудеса исключительно для того, чтобы производить впечатление на едва достигших половозрелости девиц. Тем не менее, напустив трансформирующий сглаз на всю эту компанию, Мюрте способна создать полезный для нее отряд ведьм, в связи с чем ее потуги необходимо пресечь.

Ильдефонс спросил:

– Лехустер, таково твое представление о «кратком заявлении»? Разве это ответ на мой вопрос? Все твои замечания – слухи, домыслы, скандальные намеки и предубеждения, ничего больше!

– Пожалуй, я позволил себе некоторые преувеличения, чтобы внести ясность в положение вещей, – пожал перистыми плечами Лехустер. –