Шрифт:
Закладка:
Она всегда мечтала об этом моменте; о том, как ее рыцарь, ее лихой чемпион подбросит ее в воздух, и их движения будут столь идеальны, что они влюбятся друг в друга. Блистая в самых изысканных ожерельях и цепочках на талии, она смеялась над завистью своих служанок. Но, как и вся ее остальная жизнь до этого момента, это было пустыми фантазиями глупой девчонки.
– Даже не думай! – прошептала царица Пришита, небрежно положив руку под локоть Драупади, наблюдая, как та поворачивает голову влево и вправо. – Я чувствую, как дрожат твои плечи. Если ты заплачешь, сурьма на веках потечет, испачкает лицо и испортит все мероприятие. Проглоти свои слезы!
Драупади испытывала дикое желание сбежать; почувствовать, как шокированы все эти напыщенные индюки, жаждавшие лишь ее тела и богатства ее отца. Но Драупади была прежде всего дочерью царя, царевной Панчала, которую с тех пор, как она научилась ходить, научили говорить тихо, любезно и благоухающе; готовить еду, петь, танцевать, падать в обморок, стонать, вздыхать, вышивать и даже хвататься за руку мужчины в притворном страхе. И ей это нравилось, и она гордилась, когда ее наставники говорили, что она столь же грациозна и женственна, как сама Богиня Пракиони.
Но это было до того, как мужчина, выбранный отцом в качестве ее жениха, был заживо сожжен его двоюродным братом.
Драупади подняла голову, стараясь справиться с дрожью. Она продолжала идти, улыбаться и кланяться, как ее учили. Ее служанки перешептывались и щебетали позади нее, как птицы. Глупые девчонки. Они ничего не знают. Они думают, что это сбывается девичья мечта о любви! Какой глупой она когда-то была – ведь она и сама думала так же ровно до того момента, как ее брат-близнец показал ей истинное место женщины. Драупади жалела этих девчонок, но в то же время завидовала их счастливому невежеству.
– Ты собираешься идти пешком до самого Меру, дитя мое? – Как царице удалось прошипеть эти слова, не убрав с накрашенных глиной губ улыбку, осталось загадкой. – Выбери уже кого-нибудь! Твой отец теряет терпение!
Когда-то этот ритуал очаровывал Драупади, теперь она боялась его. Будь мужественна. Она сделала глубокий вдох. Я Огненная Царевна. Я могу быть смелой. Она тихо рассмеялась над этим. Если бы не Кришна, она бы переступила порог смерти. С восьми лет ей говорили, что она выйдет замуж за Арджуну, младшего брата Юдхиштира, законного наследника престола Хастины. То, что Арджуна, вероятно, был четвертым или пятым в линии наследования, не остановило ее отца, поскольку он, как и большинство мужчин в Речных землях, питал слабость к лучникам. Говорят, что Арджуна был самым искусным лучником из всех. Ее комнату заполняли глиняные статуэтки, изображающие Арджуну, и его портреты в настенных росписях – и все это было прислано Кришной за те три года, что они были знакомы по переписке. Драупади была готова отдать себя, свои разум, тело и душу – хотя в основном, конечно, тело – Арджуне, даже не встретив его. Поэтому, когда в Панчал пришла весть о его безвременной кончине, сердце Драупади было разбито. Впрочем, горе ее отца было настолько велико, что он и сам казался девицей, потерявшей жениха. Он хотел отменить сваямвар, который должен был стать соревнованием по стрельбе из лука, но Кришна появился в самый последний момент, чтобы предотвратить такой поворот событий.
Драупади втайне надеялась, что Кришна явился, чтобы самому взять ее в жены. В конце концов, он был красив, красноречив и обладал обаянием плута – по крайней мере, так говорили барды. До встречи с Кришной она знала лишь тех мужчин, что были ее родственниками. Его кожа была такой же темной, как и ее; они составили бы идеальную пару темных голубей. Но все ее надежды рухнули, когда он вошел в ее комнату в сопровождении двух солдаток и обратился к ней «сестра». Это было даже больнее, чем смерть Арджуны.
Кришне удалось убедить короля Друпаду провести сваямвар именно так, как и планировалось. По большей части Драупади была счастлива, что Кришна находился рядом с ней, направлял ее, рассказывал ей о поклонниках, которые приедут в Панчал, чтобы добиться ее руки. Она, конечно, утверждала, что ее рука уже отрезана и положена на блюдо победителя соревнований по стрельбе из лука, но Кришна настойчиво убеждал ее, что у нее всегда есть возможность сказать «нет».
Это явно шло вразрез с тем, чему ее учили годами. Она помнила, как брат отвесил ей пощечину, когда она предположила, что она сама может выбрать себе мужа. Сама мысль о возможности встать и отказать победителю сваямвара была смехотворной; это был бы скандал века, да и идея эта была совершенно бессмысленной, потому что, если бы ее все той же стрелой не убил на месте отвергнутый победитель, отец бы просто сжег ее заживо.
И вот она шла, держась на ногах исключительно на силе жидкой храбрости, выпитой из серебряной фляжки Кришны, прежде чем отправиться на террасу, хотя и чувствовала себя так, словно идет на виселицу. Оказывается, жидкую храбрость лучше всего принимать в небольших дозах, иначе она быстро превращается в безрассудство.
И именно в этот момент, балансируя на грани боли, она впервые увидела их. Они стояли в углу, дальше всех от нее. Они не смотрели на нее похотливыми глазами и не таращились, как остальные поклонники, а потому, идя к ним, она вдруг почувствовала себя в безопасности.
Из трех увиденных ею мужчин один был мускулистым, как тяжелоатлет, с длинными волосами, свисающими до плеч, и уже начавшей седеть бородой. Драупади почувствовала себя в замешательстве: мужчина вполне годился ей в отцы. Но через миг она заметила, что его дублет украшен золотыми заклепками в форме львиных голов. О Пракиони, дай мне сил! Это император Магадха!
– Ваше величество, – Драупади поклонилась, сложив ладони в намасте.
