Шрифт:
Закладка:
- Она не такая, не так ли? - пробормотал Келтис, очень пристально наблюдая за ним.
- Нет, - сказал Базел. Он махнул рукой в направлении загона к югу от конюшни, совершенно невидимого с того места, где они сидели вдвоем. - Я могу чувствовать весь табун, - сказал он. - Всех их - от Гейрфрессы до самого младшего жеребенка.
- Томанак! - прошептал Келтис. Он смотрел на Базела, казалось, целую вечность, затем энергично встряхнулся. - Я не понимаю этого, принц Базел, - сказал он. - Возможно, это потому, что ты защитник Томанака. Но какова бы ни была причина, мне кажется, что ты каким-то образом приобрел табунное чувство скакуна.
- Да это просто нелепо!
- О, согласен - я определенно согласен! И если ты думаешь, что это звучит для тебя нелепо, подожди, пока об этом не услышит Вэйлэсфро! Но скажи мне - ты можешь почувствовать кого-нибудь из других боевых коней? Или только выживших из Уорм-Спрингс?
- Только Гейрфрессу и ее семью, - ответил Базел. Но потом он покачал головой. - Нет, это не совсем точно. Насколько я могу судить, есть еще один конь. Тот большой чалый парень с черной гривой и хвостом.
- Только он? - Келтис удивленно нахмурился. - Больше никто?
- Никто, кроме него, - подтвердил Базел, а затем медленно улыбнулся. - И теперь я думаю об этом, я думаю о том, как я мог бы знать, почему. Я не осознавал этого до этого самого момента, но теперь это совершенно ясно! Он ее брат, сэр Келтис.
- Ее брат? - Келтис моргнул, глядя на градани.
- Да, у него была пара среди кобыл Беар-Ривер, но он потерял ее в результате несчастного случая три года назад.
- И откуда ты все это знаешь, милорд? - зачарованно спросил Келтис.
- Что касается этого, я действительно не знаю. Но я думаю о том, каким он мог бы быть после того, как сам рассказал нам об этом не так давно.
- Он мог бы ч...? - начал Келтис, затем оборвал себя, поскольку свет от входа в конюшню внезапно закрылся. Он поднял глаза, и его лицо потеряло всякое выражение, когда он узнал огромного жеребца, медленно входящего в конюшню. Это был чалый с Беар-Ривер.
- Да, так что он мог бы, - спокойно продолжил Базел, его собственные глаза были прикованы к приближающемуся скакуну, - потому что, если я не ошибаюсь в своих предположениях, он только что обнаружил, как он тоже может чувствовать меня.
Чалый вполне мог быть самым крупным скакуном, которого Келтис видел за всю свою жизнь. Жеребец должен был достигать высоты двадцати четырех ладоней - более восьми футов в холке - и он поднимал свою величественную голову почти на одиннадцать футов над полом конюшни. Он возвышался над Базелом, более чем на две тонны величия и силы, умудряясь делать то, чего никогда не удавалось ни одному другому существу, и низводить градани до уровня простого смертного. Казалось, сама земля должна была содрогнуться, когда он ступал по ней, и его присутствие, казалось, наполняло не просто конюшню, но и весь мир.
Он стоял там, великолепный в остатках своего зимней шерсти, и его огромные глаза - янтарно-золотые, а не карие - были устремлены на Базела.
Базел встал, медленно, как будто его поднимала на ноги другая рука, а не по собственной воле. Он стоял менее чем в пяти футах от скакуна, а затем, еще медленнее, чем стоял, шагнул вперед.
Скакун стоял неподвижно секунду, возможно, две. А потом он опустил голову, и его невероятно мягкий нос коснулся широкой груди градани. Ноздри раздулись, янтарно-золотые глаза закрылись, и жеребец тяжело выдохнул. Руки Базела поднялись, как будто они принадлежали кому-то другому. Они погладили морду жеребца, нежно, ласково. Они нашли уши - уши, которые резко торчали вперед, словно прислушиваясь к биению сердца градани, - и погладили их с нежностью, которая казалась невозможной для таких мощных, мозолистых от меча пальцев.
Келтис уставился на него, не в силах поверить даже сейчас, несмотря на все, что произошло, что он видел то, что видел. Тысячелетняя история говорила, что этот момент не мог наступить, и он затаил дыхание, ожидая увидеть, ошибалась ли тысяча лет.
- Его зовут, - полушепотом сказал Базел, - Уолшарно.
* * *
Казалось, тысяча лет была неправильной.
Сэр Келтис Лансбирер прислонился к ограде загона, Вэйлэсфро стоял рядом с ним, как теплая черная стена, и наблюдал, как новейший всадник Равнины Ветров пытается не упасть со своего скакуна.
<Это вызовет проблемы>, - безропотно заметил Вэйлэсфро.
- Скажи мне что-нибудь, чего я еще не знал, Мерцающие Копыта, - мягко ответил Келтис, затем поморщился, когда Базел чуть не вывалился из седла. Градани выглядел нелепо, сидя верхом на том, что было, вероятно, единственной "лошадью" в мире, которая могла заставить его выглядеть как ребенка на его первом пони. Конечно, тот факт, что стиль езды Базела лучше всего можно описать двумя словами - "очень плохой", - вероятно, помог создать этот образ.
<Он сломает себе шею в первый же раз, когда Уолшарно пустится рысью>, - мрачно предсказал Вэйлэсфро.
- Чепуха! - ободряюще сказал Келтис. - Градани сильнее этого. Кроме того, он, вероятно, свалится раньше, чем Уолшарно перейдет на рысь.
<Это не смешно, брат> укоризненно сказал Вэйлэсфро. <Что бы ни думали некоторые люди> добавил он, когда Базел схватился за луку седла, а Брандарк и Гарнал разразились громким хохотом. Кровавый Меч и все члены Ордена Томанака, сопровождавшие Базела в Уорм-Спрингс, сидели вдоль верхней ограды загона, наблюдая, как "знакомятся" Базел и Уолшарно. Судя по выражению лица Базела, он был бы гораздо счастливее без зрителей.
- На самом деле, ты знаешь, это забавно, - сказал Келтис своему боевому коню. Вэйлэсфро тяжело фыркнул, качая головой с лошадиным отвращением, но Келтис был непоколебим.
- Я не говорю, что это не расстроит нескольких человек, - признал он. - С другой стороны, только самый закоренелый фанатик сможет утверждать, что Базел не сделал намного больше, чем когда-либо удавалось большинству всадников ветра, чтобы заслужить дружбу Уолшарно,. Дорогое сердце, я, конечно, никогда не делал ничего, что было бы достойно твоей любви, но ты все равно подарил ее мне.
<Как ты дал
